она усыновила нас.
Он повернулся ко мне с огромной улыбкой на лице.
— И я! Я представлял, как мы достанем все сиденья из автобуса и будем жить в нем, как в трейлере на колесах.
— Было бы прекрасно.
— Вот ведь парадокс! Мы мечтали, чтобы водитель автобуса усыновила нас, и мы могли жить с ней в автобусе, — он рассмеялся. — Насколько это печально?
Я тоже рассмеялась.
Мы подошли к тому месту, где когда-то стояли наши дома, но теперь там осталась пара бетонных плит, поросших сорняками. Мы спокойно гуляли в течение часа. Я позволила всем воспоминаниям, хорошим и плохим, занять главное место в моих мыслях.
Джейс залез на деревянный столб.
— Я — король мира! — закричал он.
«Король моего мира», подумала я.
— Ты все такой же придурок, — обронила я.
— Обаятельный придурок? — уточнил Джейс.
— Это еще предстоит выяснить.
— Хочешь пойти посмотреть на бухту? — спросил он.
— А это не тяжело для тебя?
— Мне не было тяжело в пятнадцать лет. Почему должно быть сейчас? Мне там нравится.
— Правда?
— Да, там красиво.
— Но твой брат…
Он схватил меня за руку и потянул за собой.
— Да, мой брат там умер, но я предпочитаю думать обо всех удивительных вещах, которые мы там делали вместе, вместо того, чтобы давать ложную власть месту его смерти.
Я понятия не имела, полностью ли Джейс справился со смертью своего брата. Может быть, за все эти годы я придавала большее значение одним проблемам, чтобы избежать мыслей о других.
Мы сидели на маленьком деревянном причале плечом к плечу, покачивая ногами.
— Вода низко, — сказала я.
— Она почти замерзла, — ответил он.
— Я чувствую, что должна сказать что-то.
Я не смотрела на него, но краем глаза видела, что он смотрел прямо на меня.
— Ты не должна ничего говорить, — он покачал головой. — Я сделал это не для того…
— Тогда зачем?
— Мне просто хотелось провести с тобой немного времени. Я хотел, чтобы ты разобралась с проблемами, — ответил он.
— Это бескорыстно с твоей стороны, Джейс, как и все твои жертвы. Ты святой. Но, если честно, для чего все это? Что ты пытаешься доказать, приведя меня сюда? И еще книга…
— Я очень хорошо тебя знаю. Знаю, что ты делаешь прямо сейчас: пытаешься оттолкнуть меня.
— Нет, не пытаюсь, — возразила я.
Он отпустил мою руку, встал и спустился с причала, оставив меня в покое. Когда он добрался до дороги, то крикнул.
— Ты все еще не понимаешь.
— Не понимаю чего?
Я вскочила и поспешила за ним. Он обернулся.
— Все те вещи, которые я написал о Джексе в книге. Ты серьезно думала, что я пишу о себе? Когда я сказал: «Несмотря на трудности в жизни, он становился все милее и милее…». Эм, я говорил о тебе. Все хорошее было о тебе. Я поменял нас местами, потому что мне нужно, чтобы ты помнила. Я все еще загипнотизирован тем, насколько ты хороша, Эмилин, но полностью опечален тем, что ты так жестока по отношению к себе. Ты не только в Эмерсон, но и в Джексоне. Я написал эту книгу для тебя, чтобы ты могла увидеть это, и для себя, чтобы я мог исцелиться.
— Ты такой хороший, Джейс. Ты всегда был хорошим, — сдавленно вымолвила я.
Мы молча пошли обратно по дороге. Он взял меня за руку, повел к машине и открыл дверь. Солнце зашло, в небе плавала полная луна. Это была одна из тех редких ясных ночей, когда лунный свет достаточно ярок, чтобы освещать дорогу. Мы с Джейсом всю дорогу до Нью-Клейтона держались за руки.
Когда машина остановилась на парковке возле отеля, я повернулась к нему.
— Можешь остаться со мной, но я все еще встречаюсь с Тревором…
— Я знаю, и ты все сделаешь правильно, — сказал он без горечи.
— Ты этого не ожидал? Хотя только что сказал мне, какая я хорошая. Я думала, ты достаточно хорошо меня знаешь, Джейс, человек с навязчивыми грезами33, выдающийся психолог и писатель. — Он ухмыльнулся, и я ткнула его в грудь. — Да, я сказала, что автор ты из ряда вон, но это не значит, что нужно задирать нос.
— Мне нравится дерзость, Эм.
Вся прежняя тяжесть, казалось, улетучилась, когда он последовал за мной из машины и поднялся по ступенькам на улицу.
— Смотри. — Я указала на 7-Eleven на углу.
— Поужинаем? — подмигнул он.
— Еще бы, друг мой.
Мы помчались по улице и заскочили в магазин.
— Помнишь, как мы раньше делали?
— Ага. Ты что-нибудь выбираешь, я что-нибудь выбираю, и мы делимся?
— Точно. Давай по пять продуктов каждый.
Мы справились с этим и вышли из магазина за считанные минуты. И не подглядывали, кто что купил, а просто побежали в отель с сумками, полными нездоровой пищи.
Я села на кровать и скрестила ноги. Джейс пристроился рядом.
— Ты первый.
— Ладно, ты готова? — он наклонился и достал из пакета розовые «Сно Болс»34.
— Серьезно? У меня то же самое!
Я вытащила свою пачку и бросила их ему.
— Хрюшка-повторюшка.
— Я же не знала, — проныла я.
— Ну ладно, — сказал Джейс. — Следующее — это особый деликатес, традиционное американское блюдо. Эти малышки настолько же безотказно восхитительны, насколько и отвратительны.
— Подожди, дай угадаю!
— Попробуй.
— «Донат Джемс»?35
— Нет, но они у меня тоже есть.
Он вытащил пончики в сахарной пудре и положил рядом со «Сно Болс».
Я вытащила пачку «Донат Джемс» из сумки и приземлила их рядом.
— Ха! У гениев мысли сходятся! Так о каком деликатесе ты говорил? Ты купил те хот-доги на гриле?
— Нет.
Он был крайне серьезен.
— «Гигантский огурец»?
— Давай, Эм, не разочаровывай меня. Это же просто.
— «Слим Джим»?36
— Ну, наконец-то! Я уж думал, ты до скончания века будешь угадывать. — Он положил «Джима» рядом с другими пачками. — А у тебя что там?
— Та-да! — я продемонстрировала пакет «Фан Дип».
Он уставился на «Фан Дип». Я подумала, что он сейчас заплачет, но он, наоборот, рассмеялся.
— У нас будет несварение.
— Мы только попробуем всего по чуть-чуть. Что у тебя еще?
— «Хот Читос» и «M&M’s». У тебя?
— «Доритос»37 и «Горшочек с медом», — сказала я, вывалив все это на кровать. — У нас изо рта будет чудесно пахнуть.
— Кого это волнует? — отмахнулся он, открыв «Слим Джим», и откусил кусочек. — Не такие вкусные, как я помнил. — Он протянул их мне.
Мы сняли обувь. Я надела фланелевые пижамные штаны и футболку, пока Джейс искал фильм для просмотра. Мы облокотились на подушки у изголовья кровати и приступили к
