проверки, Нриз записал туда результаты, а когда закончил, приступил к самому интересному занятию.
Он достал видеокамеру, включил, и, посокрушавшись по пропавшим в очередной раз фотографиям, начал фотографировать.
Он отошёл подальше и сделал фото общего плана, подошёл к светящимся столбам опорных артефактов, сфотографировав и их. Снова вызвал диагностические экраны и сделал несколько фото напоминающих мостик космического корабля из Стар Трека, вот только, в отличие от Энтерпрайза, приборы Цитадели выглядели более футуристичными.
Наконец, покончив со второстепенным антуражем, Нриз приступил к главному – фотографии алтаря. Нриз прошёлся по мосткам, сделал несколько фотографий с разных планов. Напоследок, он подошёл к самому алтарю и встал под нависшей над ним богиней, чтобы сделать портрет.
Нриз поднял видеокамеру, навёл богине на лицо и изумлённо застыл.
Он был знаком с лицом богини в мельчайших подробностях. Вот уже сколько лет он созерцал его ежедневно, помнил каждую его черточку. Все эти годы оно никогда не меняло своего выражения, а глаза всегда были закрыты. Но почему-то на экране видеокамеры отсутствовала питательная трубка во рту, лицо было искажено в страданиях, а ярко-оранжевые глаза широко распахнуты. Нриз опустил видеокамеру и снова уставился на богиню. В реальности глаза были закрыты, а лицо спокойным, насколько позволяла трубка. Нриз снова навёл камеру и почувствовал, словно взгляд широко распахнутых оранжевых глаз заглядывает ему прямо в душу. Словно завороженный, он смотрел, как из уголка глаза скатывается одинокая золотистая слеза. Он прекрасно помнил ритуал призыва, помнил, как выглядит ихор богини, так что эта слеза оказалась кровавой.
Не в силах пошевелиться он смотрел через объектив, как слеза стекает по её щеке, срывается и летит вниз. Он почувствовал, что что-то растекается у него по лбу, а когда провёл там пальцами, они оказались чистыми и сухими.
Нриз вновь взглянул на экран. Наваждение пропало. Лицо богини вновь стало расслабленным, а глаза закрылись, словно вовсе ничего и не происходило.
Нриз не верил в сверхъестественное, он знал, что всему существует самое что ни есть материалистичное объяснение. Но от подобной мистики его душу объяло потусторонней жутью. Он хотел было побежать к Хозяину, чтобы рассказать ему о происшествии, но получил от того чёткое указание беспокоить только по важному поводу. Личные галлюцинации Нриза подобным поводом не были, так что он решил записать произошедшее в журнал проверок.
Нриз вызвал экран журнала, добавил новую запись, ввёл текущие показания всех приборов и артефактов, после чего его палец замер над пиктограммой повышенного приоритета. Немного подумав, он убрал палец. Ничего по-настоящему важного не произошло, поэтому он ограничился тем, что внёс свои наблюдения в раздел «примечания».
Закончив и свернув экраны, Нриз бросил последний взгляд на апатичное лицо богини, развернулся и отправился в свою комнату. Время было поздним, а ему очень хотелось спать. Он отбросил всякие мысли о происшествии. Приехал Хозяин, значит всё в порядке! Значит завтра будет просто замечательный день! И наступления этого дня Нриз ожидает с огромным нетерпением!
Глава 5. Облака
Сон. Мало что в этом мире настолько непостоянно и не поддаётся категоризации. Иногда во сне человека встречают психоделические пейзажи и абсурдные ситуации. Иногда происходит то, что могло бы быть ещё одним эпизодом жизни, и проснувшись, он не сразу понимает, что находится в своей постели. Иногда сны – тяжёлая липкая патока, из которой он выныривает, лихорадочно хватая ртом воздух, а иногда – место покоя и радости, из которого не хочется уходить, а проснувшись, очень хочется вернуть.
Осознание себя во сне – тоже всегда очень своеобразная штука. В некоторых снах, несмотря на то что человек находится в самой привычной обстановке, разговаривает с самыми обычными собеседниками, он очень остро осознаёт, что всё не взаправду, что это сон. Ну а в некоторых самые фантастические сцены и события кажутся абсолютно нормальными, частью привычной жизни, сознание следует путями этого сна, растворяясь в нём.
Сон, который мне снился, был чем-то средним. Передо мной простиралась самая фантастическая картина, нечто такое, что не смогли бы воспроизвести мастера спецэффектов самых дорогих голливудских фильмов. И тем не менее, картина казалась самой что ни есть нормальной – ведь в Цитадели Ашрад я насмотрелся и не такого. Но всё равно, я полностью осознавал, что сплю, что мне снится сон, а происходящее перед глазами - не взаправду.
Я находился на острове. Остров состоял из лилового тумана и напоминал облако. За многие годы командировок и десятки тысяч километров перелётов, я навидался в иллюминаторе самолёта немало таких облаков. Медленно-текучие, с причудливыми изменчивыми формами, они казались незыблемыми, но никогда не задерживались на месте, медленно и неотвратимо меняя очертания.
Этот остров точно так же изменялся. На нём возникали скалы и замки, деревья и долины, дороги и ущелья. Всё текло, искажалось и преображалось. А вокруг острова во все стороны разливалась бескрайняя пустота: чёрная, словно космическая бездна, ненасытная, словно степной пожар и страшная, словно сама смерть. Я смотрел, как пустота наседает на границы этого облачного острова, как его края растворяются, расползаясь тонкими усиками лилового дыма, как миллиметр за миллиметром поглощает саму реальность, и в душе поднимался безотчётный ужас. Мне захотелось проснуться, оказаться подальше от этой бездны, вернуться в свою постель. Заняться привычными делами, побродить по Цитадели, почитать новые книги, поговорить с Хозяино… Что? С Хозяином?
Новый приступ ужаса охватил душу, на этот раз он не имел никакого отношения к месту, в котором я находился. Словно маленькая течь, размывающая плотину, слово "хозяин" начало раскручивать ассоциативную цепочку, и я едва не утонул, не захлебнулся в этом потоке слов, образов и событий.
В мельчайших подробностях я вспомнил, как когда-то десятки лет назад играл с друзьями в очередную ролевуху, как что-то вырвало меня из привычного окружения, распяло посреди большого зала и вывернуло наизнанку. Вспомнил
