В переулке появился Филипс. Он тяжело дышал. С недовольным видом озлобившегося на жизнь человека он подошел к Дженеро, оттер его в сторону, швырнул Джимми лицом к забору, после чего принялся его обыскивать. Дженеро все же хватило ума позаботиться о том, чтобы на арестованного надели его, Ричарда, наручники, хотя на мгновение показалось, что Филипс будет против этого возражать.
К тому моменту, как они отвели задержанного в машину, подошли к подстреленному пареньку, убедились, что он жив, но едва дышит, к тому моменту, когда они разобрались, в какой именно подъезд собирались войти приятели, к тому моменту, когда они открыли дверь и зашли внутрь, осветив парадную фонариками, там уже никого не было – лишь лужа крови темнела на полу.
Кровавый след вел на лестницу.
Они пошли по этому следу, поднявшись на самый верхний этаж. Там полицейские обнаружили дверь на крышу. Кровавые следы и отпечатки ботинок тянулись по всей крыше к самому ее краю. Там они обрывались и начинались вновь на крыше соседнего здания, уходя вдаль, в бесконечность, куда-то на самый край мира.
В двух кварталах патрульные наткнулись на Стива Кареллу, который брел по улице без верхней одежды, напоминая доктора Живаго.
XIV
Швейное ателье после перестрелки представляло собой скорбное зрелище.
Ла-Бреска и Калуччи были убиты. Рыжий здоровяк по имени Бак разделил их судьбу. Ахмад получил две пули в грудь из двенадцатимиллиметрового кольта Калуччи и еще одну в живот из вальтера Ла-Брески. Когда Ахмада грузили в скорую, врачи сомневались, что он дотянет до больницы. У него изо рта и ран обильно шла кровь, он дрожал и что-то бессвязно бормотал.
Кареллу и самого била мелкая дрожь.
Он стоял в ателье у батареи, закутавшись в пальто. Стуча зубами, он спросил у Джона-портного, сколько было денег в жестяной коробке, которую тот собирался отнести домой.
– Due cento tre dollari, – ответил старик.
Двести три доллара.
* * *
Ахмад знал, как звали Глухого.
– Ореккьо, – прохрипел он, и медсестра вытерла кровь с его губ. – Морт Ореккьо.
– Это его псевдоним, – промолвил Уиллис. – А настоящую его фамилию ты знаешь?
– Ореккьо, – повторил Ахмад, – Морт Ореккьо.
– Кто может знать, как его зовут по-настоящему?
– Ореккьо, – снова выдавил из себя Ахмад.
– С вами кто-нибудь еще был?
– Девушка, – ответил Ахмад.
– Что за девушка?
– Рошель.
– Как ее фамилия? – Уиллис впился взглядом в лицо Ахмада, но тот лишь покачал головой.
– Где она проживает? Адрес!
– Три… три… восемь… Ха… Ха… Ха… – просипел Ахмад и умер.
Он не смеялся. Он пытался выговорить слово «Харборсайд».
* * *
В кармане штанов Бака полицейские обнаружили адресованное ему письмо. Оказалось, что рыжеволосого здоровяка звали Эндрю Бакли, а отправителем значился Морт Ореккьо, проживавший по адресу Харборсайдовал, 338. Приехав туда, Карелла с Уиллисом обнаружили красивую брюнетку в пижаме, игравшую на фортепьяно композицию «Сердце и душа». Детективы дождались, пока она оденется, и отвезли в участок. Там ее допрашивали полчаса в присутствии адвоката. Девушка сообщила, что ее зовут Рошель Ньювелл и она познакомилась с Глухим совсем недавно – месяца два-три назад. При этом настаивала, что его зовут Морт Ореккьо.
– Это его псевдоним, – покачал головой Карелла.
– Да нет же, его так звали на самом деле.
– Хорошо, как вы лично называли его?
– Морт.
– А как вы обращались к нему в постели? – неожиданно спросил Уиллис, надеясь застать Рошель врасплох.
– Сладенький, – не моргнув глазом ответила девушка.
* * *
Джимми все хихикал и никак не мог остановиться.
Пару минут назад ему сказали, что его приятель, Малыш, умер, а Джимми все равно продолжал разбирать смех.
– Ты знаешь, дружок, что попал в переплет? – осведомился Мейер.
– Не-а. С какой стати? – хихикнул Джимми.
– Ты отправишься за решетку. Мы тебя посадим за убийство.
– Убийство вы мне не пришьете. Ни хрена у вас не получится, – хохотнул арестованный.
– Еще как получится, – заверил его Мейер, – у нас есть показания твоего кореша, которые он дал перед смертью в присутствии адвоката. У нас есть полицейский, которого вы пытались убить. Он опознал и тебя, и твоего приятеля. Отправишься на нары как миленький.
– Ни хрена у вас не выйдет, – снова захихикал Джимми.
Мейер решил, что у паренька поехала крыша.
* * *
С точки зрения Мейера, крыша поехала и у Ролли Шабрие.
Ролли позвонил ближе к полуночи.
– Ты не поздновато ли? – осведомился Мейер. – Я вообще собирался уже идти домой.
– Везет же. А я еще на работе сижу, будь она неладна, – отозвался Шабрие. – Лафа у вас там в полиции.
– Ну, выкладывай, с чем звонишь.
– Я насчет книги, – начал Шабрие.
– Ага, я тебя слушаю.
– Хочешь моего совета?
– Еще бы, – с жаром произнес Мейер, – на хрена я, по-твоему, к тебе обратился?
– Так вот, мой тебе совет: наплюй и забудь.
– Ты когда-нибудь слышал о книге под названием «Стив Карелла»? – ледяным тоном спросил Мейер.
– Нет.
– А о романе «Берт Клинг»?
– Нет, но…
– Может, ты читал повесть «Коттон Хоуз»? «Хэл Уиллис»? «Артур Браун»? Слушай, Ролли…
– Я бы на твоем месте гордился, – перебил детектива Шабрие. – Даже в мою честь еще никто не назвал ни одной книги.
– Да, но…
– Ты знаешь, сколько народу живет всю жизнь и умирает, так и не увидев книги, названной в их честь?
– И сколько?
– Да таких – миллионы! Говорю же тебе, я бы на твоем месте гордился.
– Правда?.. – задумчиво произнес Мейер.
– Ага. В честь тебя назвали книгу! Ты знаменитость!
– Да ладно.
– А как иначе-то! – с жаром произнес Шабрие. – Теперь до скончания времен люди по всему миру в библиотеках будут лицезреть твое имя на обложке. Ты только представь! Твое имя. Мейер Мейер! – воскликнул Ролли, словно конферансье в цирке. – Боже мой, да я бы на твоем месте был на седьмом небе от счастья.
– Ты серьезно?
– Признаться честно, я тебе завидую, – доверительно сообщил Ролли, – без шуток.
– Ух ты, – покачал головой Мейер. – Спасибо. Огромное тебе спасибо. От души.
