в никуда.
Кто эта темная девушка с небесными глазами? Почему я ее постоянно вижу в снах и иллюзиях? Она меня знает, я ее знаю. Неужели это утраченные воспоминания? Но они наполнены хаосом, это лишь делает хуже, не помогает вовсе.
«Помочь… маме с папой».
От этой фразы внутри все сжималось. Неужели я близка к разгадке? Неужели я найду своих родных? А вдруг они не бросали меня, а просто не могли быть рядом? Вдруг они… их… больше нет?
Я оглянулась на комнату и пристально всмотрелась в интерьер. Эта комната не из моего сна, но окно… выходит на ту же сторону замка, даже черный горный хребет вдалеке виден и черное зеркало моря у подножия. Разве что фиолетового разрыва во сне не было, и луна сейчас целая, блеклая, почти исчезнувшая в лучах утреннего солнца, не разодранная пополам.
Одна из булавок блеснула между пальцев, боль пронзила ладонь, стоило резко провести острием по коже, и кровь закапала на светлый пол.
Не сплю.
Я должна разобраться, кто эта девушка и почему меня занесло именно в этот мир. Должна понять, почему меня привязало к принцу Криты?
Чтобы разобраться, придется встретиться с демонами прошлого.
Найдя среди одежды что-то совсем неприметное, серое платье с черными кружевными вставками на рукавах, я вышла в коридор. Ощущение было жуткое, будто я попала в зацикленное временное пространство и не могу выбраться.
Намерено зашла дальше по коридору и остановилась у темного заброшенного крыла. Дверь сейчас была заперта, свет из узкого окна в коридоре едва освещал старые потертые доски.
Меня трясло от волнения и страха, но я все равно шагнула ближе и коснулась латуневой ручки. Она со скрипом поддалась, и створка с шорохом отошла в сторону.
В помещении было темно, но по очертаниям можно догадаться, что это большой зал круглой формы. Сердце дико забилось в груди, а второе запнулось, когда я вытянула руку вверх и, щелкнув пальцами со словами “омилесс”, как учила Лимия, призвала маруньи. Свет мягко озарил помещение. От шока я неосознанно ступила дальше и словила в отражении одного из зеркал свое бледное лицо. Все точь-в-точь, как во сне. Только нет девушки и нет сияния магии. Нет вылезающей из щелей тьмы.
Дверь за спиной захлопнулась от сквозняка, а огонек в руке погас.
Я судорожно сглотнула, неосознанно попятилась, но вдруг заметила в одном из зеркал легкое свечение. Пригляделась. На поверхности, что будто плавленое олово, закрутилась черная змейка. Она притягивала взгляд, не позволяла отвернуться.
Из молока зеркала вдруг выдулась голова. Сначала проявился крупный нос, впалые старческие щеки, глаза, будто антрацитовые бусины, а затем и лысина с черными узорами.
Ульваз! Но крикнуть я не успела.
Рука мага метнулась ко мне, затащив в зеркальную толщу.
Я попыталась воспротивиться, но воздух в груди закончился, а слабость подкосила ноги, будто меня срубили, как сорняк.
Чернота полилась в горло, запечатала рот, залепила глаза. Последнее, о чем я подумала — как вернуть сердце Синару? Я не хотела, чтобы он погиб из-за меня.
Глава 29
Синар
— Поднимайся! — грубый голос выдернул меня из тревожной дремы. — Ох ты ж бляха-кудряха, совсем белый стал! Ли! У меня поганое предчувствие на счет этих двоих!
Данил бесцеремонно дернул меня за плечо и, причиняя боль, усадил на край кровати.
Я мутно уставился на устеленный щепками и стеклом пол. Голова казалась тяжелым камнем и не хотела подниматься, безвольно повисала на грудь. Мышцы тянуло, пальцы слиплись от крови, но я все еще был жив. Удивительно. Почему не замерз?
Закрыл тяжелые веки, я медленно завалился на правую сторону, но меня выровняли и тряхнули снова.
— Синар! — хлесткая пощечина обожгла кожу, но это почти не помогло. Я все еще ничего не чувствовал. Опустошение тотальное. — Ли, что делать? Он не реагирует! Я говорил, что нужно было вмешаться. Они сначала орали друг на друга, а потом решили могилки в нашем саду умножить?
— Даня, здесь уже ничем не помочь, — голос хозяйки казался приглушенным, удаляющимся. Кажется, я снова завалился, но меня удержали, опять выровняли. — Любаву теперь не спасти… Он не сможет пойти за ней. Он сдался.
— Та хрена с два! Я видел, как он горел. Такие не сдаются. Гнутся, но не ломаются.
Меня дернуло, показалось, что плеть прилетела между лопатками и распилила спину надвое. Я вскинул голову, нашарил мутным взглядом парочку и, с трудом разлепив губы, прохрипел:
— Что… с ней?
Данил подсел ко мне, обеспокоенно заглянул в глаза и, проверив порез на шее, уходящий на плечо, покачал головой, словно на моем лице появилась надпись «ходячий труп».
— Ли, ничего не получится. Выглядит он хреново. Словно мертвец. Даже глаза выгорели, недолго ему осталось. Любаве не помочь… мне жаль.
— Нет! Молчи, Даниил! Лучше молчи… — Лимия разве что не рычала, так ярилась на дракона. Она подступила ко мне и ласково прошептала: — Синар, беда случилась. — Девушка неосознанно потянулась ладонью к плечу разноглазого, словно в поисках поддержки, но тут же одернулась и отстранилась.
Я набрал в грудь побольше воздуха и слабо подал голос:
— Говорите… что… с ней?
Хозяева переглянулись, поджали губы. Лимия увела взгляд, а Даня уронил плечи и стиснул кулаки.
— Ульваз вернулся, — низко гаркнул дракон. — Преодолел блок, который наши маги выставили вокруг замка, и…
Ли тихо вздохнула, а у меня мороз пошел по спине от услышанного, в груди заныло от пустоты.
— Говори! — просвистел я, с трудом поднимаясь на окаменевшие ноги.
Комната пошла кругом, дыхание царапало горло, но я будто отрешился от боли. Не оглядываясь на разруху и преграду в виде недомогания, двинулся к выходу.
— Он забрал Любаву, — совсем тихо добавила Лимия, но меня будто в ухо ударил колокол.
Это я виноват. Будь она рядом в эту ночь, такого не случилось бы.
Пошатнулся. Даня подставил плечо, помог выровняться, но меня все равно клонило.
— Куда… забрал?
— В межпространство…
— Что за…
— Ли, ты что не видишь? — зло прошептал Даня, едва удерживая меня на ногах. — Он еле ходит. Это бесполезно! Ему не выжить в Междумирье.
— Я вижу, — зашипела девушка, — но другого выхода нет. Они связаны. Это поможет ее отыскать. Мы не можем Любаву бросить.
Ли вдруг заметалась по комнате, черная юбка цеплялась за обломки мебели, но хозяйка ничего не замечала. Ее чудные волосы упали на мерцающие узорами щеки и спрятали беспокойные глаза, руки обняли тонкую дрожащую фигуру.
— Я чувствую, что мы должны ее спасти. Это важно. Любава мне как сестра
