захотела: справа пылало редколесье, слева Добрыня бился с противником, сзади — прозрачная лента реки, а спереди… спереди Каэм пытался одолеть сразу двоих — раненый, ослабевший и наверняка обезумевший от боли. Они уворачивались от его атак, кидались вдвоём, терзали когтями и зубами и жгли пламенем.
— Чудо! Хоть какое-нибудь чудо! — почти ослепнув от слёз, я смотрела в равнодушное тёмное небо. Оттуда капнуло дождём раз, другой, третий.
Бесполезно. Не будет ни помощи, ни чуда.
— Сдавайся! — долетел до меня торжествующий вопль одного из серых. — Род Ассту может и проявить милосердие, если ты отдашь все свои земли и признаешь себя побеждённым…
— Никогда! — прорычал Каэм и, вытерев слёзы с лица, я обнаружила, что теперь он нападает на серых. Надежда встрепенулась было в сердце, но тут же угасла: я чуяла, что это последняя отчаянная атака. Но всё равно следила за боем, стиснув кулаки и часто дыша от волнения. Вот-вот Каэм прикончит того серого!
— Ха-ха-ха, победа! — громогласно захохотал дракон слева, и я порывисто обернулась. Он выбил у Добрыни посох, разломал его надвое, мощным ударом хвоста отбросил стражника в траву и принялся рвать когтями хэргмэ.
Добрыня с видимым трудом привстал… и рухнул обратно. Больше он не шевелился, а серый облизнул губы, глядя на меня. Вся его морда и узкое длинное тело с кожистыми крыльями были покрыты следами ожогов, вместо одного глаза — чёрная дыра. Зато оставшийся светился такой ненасытной злобой, что я отпрянула к реке.
— Э, нет, дорогуша, не бросайся в воду, — оскалился серый из рода Ассту, — сперва посмотришь, что мы сделаем с твоим женихом. А, Шиилит? Сможешь сразиться, или ещё не вспомнила, как обращаться в дракона?
Меня била крупная дрожь, и едва ли я смогла бы выговорить хоть слово. Но и так было очевидно, что я бессильна перед этим убийцей.
— Значит, не сможешь, — лениво рассудил серый. — Тем лучше.
Почему он не торопился убить меня? Чего ждал? И тут низкий, горловой рёв чуть не оглушил меня: Каэм! Одного из врагов он всё-таки сбросил вниз, но и сам, безвольно раскинув крылья, опускался к земле. Я не вынесла, кинулась к нему.
— Каэм, — выдохнула я, опускаясь на колени рядом с распростёршимся в траве драконом. Его окутал тёмный дым, а когда тот пропал, я в ужасе прижала руку к губам.
На его теле, кажется, не осталось ни одного живого места. Каэм еле дышал, из носа и изо рта у него шла кровь, глаза были закрыты.
— Ему конец, дорогуша, — раздалось за моей спиной. Я обернулась: двое оставшихся в живых убийц тоже приняли человеческую форму, и стало заметно, как сильно их потрепал Каэм. Раненые, обожжённые, злые, они, тем не менее, держались на ногах.
— Вот этим, — одноглазый серый поднял из травы клинок Арена, — я добью твоего Каэма. Можешь поцеловать его напоследок, — глумясь, добавил он. Как-то отстранённо я заметила, что на руке у Ассту блестит кольцо — светло-серый камень в серебристой оправе. Где я видела такой же, неужели в книге?
— И зачем ты прилетела сюда? — скривился второй Ассту. — Глупая девчонка!
Я ничего не ответила; слыша приближающиеся шаги, склонилась над Каэмом и прошептала:
— Мой благородный жених, вы умрёте не один, — и, собравшись с духом, преодолевая дрожь губ, закончила: — Я с вами, и я люблю вас.
XXII
В книжках обычно пишут, что от горя ничего вокруг не замечаешь. Но я слышала далёкое карканье ворон, чувствовала порывы ветра и запах гари — пожар грозил перекинуться на долину, — и знала, что скоро начнётся гроза и польёт дождь. Только мне не было дела до этого. Всё, что имело значение — Каэм, умиравший у меня на руках.
— Моя невеста… — дрогнули его губы, из уголка рта потекла очередная струйка крови. — Зачем вы… я же запретил…
Глаза дракона открылись, и было в них столько муки, что у меня перехватило дыхание, и я не сумела произнести ни слова.
— Вы… Райле… я не смог вас обеих уберечь… и что теперь будет… с Анией?
Если до неё доберутся серые, мрачно подумала я, то ничего хорошего. Конечно, вслух я этого не сказала, и лишь крепко сжала похолодевшую ладонь Каэма. Нить между нами совсем ослабла — тронь её, и оборвётся.
— Ну что, готовы? С кого начать? — небрежно прозвучал голос Ассту за спиной.
— Погодите, — я с трудом шевельнула онемевшими губами, — дайте попрощаться с ним.
Каэм проговорил так тихо, что мне пришлось нагнуться, чтобы услышать его слова:
— Это я во всём… виноват.
И, потрясённая, я увидела, как в глазах его блестят слёзы — и скатываются по вискам, оставляя за собой блестящие дорожки.
— Сейчас ваш черёд, — довольно протянул Ассту, — а потом той маленькой девчонки Ании, и старика Арелани…
Я уже не слышала его. Со мной что-то происходило, и я не могла понять, что. Будто волна — злая, обжигающая волна — поднялась внутри, требуя выхода.
Зачем ждать чуда, если можешь сотворить его сама?
Я выпустила руку Каэма, встала и медленно повернулась к серым. Тот, что был передо мной с мечом в руке, попятился, ошеломлённый:
— Смотри, она… вся светится! Она…
Я подняла руки, зелёный дым закрутился вокруг меня, и стало на миг так больно, что я закричала. Кто-то шепнул голосом Тилена:
«Первая трансформация в полноценного дракона всегда болезненна, милая племянница».
Серые, вымотанные боем, не успели принять драконью форму. Только одноглазый бросился ко мне, размахивая клинком — и с визгом отлетел назад.
— Это за Арена и Добрыню, — прошептала я, пылая и торжествуя.
Ещё один столб огня, и сгинул второй мерзавец.
— А это — за нас!
Я вновь обернулась человеком и бросилась к Каэму:
— Вы живы? Живы?!
Он не ответил. Нить слабо зазвенела в последний раз, и внутри меня что-то оборвалось. Да нет же, нет! «Ты не смеешь умирать, упрямый дракон, я тебе не позволю!»
С моих пальцев так и полилась магия — зелёное свечение полностью охватило лежавшего на земле Каэма, исцеляя его. Я коснулась ладонью злополучной раны на боку дракона, видневшейся через лохмотья его одежды и повязок. Добавила столько магии, сколько могла, черпая из источника, казавшегося неистощимым. Минуты текли одна за другой, время капало редкими каплями дождя. И с невероятной, фантастической радостью я заметила, как воспалённая рана очищается, края подтягиваются друг к другу, нездоровая краснота пропадает. Мне хотелось петь от счастья, ведь я смогла, успела, спасла своего дракона!
— Спасибо тебе, дорогое мироздание, — пробормотала я, чувствуя наступающую усталость, — спасибо!
— Госпожа?.. — Стон Добрыни заставил
