Джон перевел взгляд на потолок, потом снова на Коттен.
— Понял, нужно достучаться до фермерской девчонки, которая живет в твоей душе. Поговорим о коровах.
Коттен смущенно хихикнула.
— Один из знаков, по которым, как сказано в Библии, можно догадаться о приближении конца, о том, что Иисус возвращается — это восстановление Храма в Иерусалиме. Но те, кто будут отстраивать Храм, должны пройти очищение. В Книге Чисел, глава 19, стих 2, говорится, что нужно зарезать и сжечь «рыжую телицу без порока, у которой нет недостатка и на которой не было ярма». Из ее пепла нужно сделать пасту для церемонии очищения.
— Это должно быть просто.
— Но безупречных рыжих коров не рождалось со времен Ирода, когда в 70 году нашей эры Храм был разрушен — то есть около двух тысяч лет. До прошлого апреля. В 1997 году решили, что родилась нужная, но у нее на кончике хвоста появились белые волоски, и ее признали негодной для жертвоприношения. Но телочка, родившаяся в апреле, именно такая, как нужно. Так что, как видишь, очищение может пройти в соответствии с указаниями, полученными Моисеем. Евреи, конечно же, захватят Храмовую гору и начнут строительство. Рыжая корова означает, что время пришло.
Коттен нахмурилась, пытаясь все осмыслить.
— Так ты говоришь, что есть два пути — клонирование может быть делом рук Сатаны или означать, что прямо сейчас происходит Второе Пришествие — происходит с помощью клонирования?
— А вдруг цель Сатаны — использовать нас с тобой, чтобы нарушить планы Бога?
Коттен уселась на кровать.
— Я так запуталась, что не могу думать связно. Ты только убедил меня, что кто-то собирается создать Антихриста, а теперь переворачиваешь все с ног на голову.
Он взял ее за плечи:
— Я полагаюсь на интуицию. Могу и ошибаться. Но я думаю, мы вот-вот столкнемся с теми, кто похитил Грааль и хочет клонировать Иисуса. Мы узнаем, кто они, и попытаемся их остановить. Но вдруг я все понял неправильно?
Коттен убрала его руки со своих плеч и сжала, качая головой.
— Нет. Бог не допустил бы такого. Ты слишком хороший. В твоем теле нет ни единой клеточки, которая могла бы сделать что-то плохое.
Она посмотрела в глаза Джону — пристальный взгляд, буйство темно-синего моря в шторм — и взмолилась, чтобы это оказалось так.
ПАРАД ОРФЕЯ
На следующее утро, после беспокойной ночи и нескольких часов сна, Коттен и Джон взяли такси и поехали за костюмами. Сначала побывали в магазинах, но цены там кусались. Разумнее взять напрокат.
Джон начал с наряда Генриха VIII, но на его стройной фигуре костюм висел складками там, где ему следовало бы натягиваться, и болтался там, где должен был облегать. Вид совсем не королевский, заявила Коттен. Когда Джон вышел в наряде Тутанхамона, она скорчилась от смеха и отправила его переодеваться. Но когда он снова появился в виде Элвиса, распевая «Голубые замшевые туфли», она расхохоталась на весь магазин.
Коттен перемерила наряды Марии Антуанетты, Питера Пэна… и ангела. Она предстала перед Джоном в виде ангела, с крыльями из перьев, в белой полупрозрачной накидке, прошитой серебристыми нитями, и он резко выдохнул.
Коттен подняла брови.
— Решила, что надо хотя бы попробовать.
— Ты такая… красивая, — протянул он.
Это прозвучало, словно мысли вслух, поэтому она промолчала. Увидев себя в зеркале в полный рост, она подумала о Мотнис и о том, есть ли на самом деле у ангелов крылья. Костюм был чудесный, но хотелось чего-то не такого громоздкого, учитывая, что, возможно, придется убегать, если она вляпается в ловушку.
Словно внезапный удар, страшная действительность испортила все веселье.
Джон в конце концов выбрал черный плащ Призрака Оперы с маской из полупрозрачного пластика, а Коттен — синее платье Алисы в Стране Чудес и такую же, как у Джона, бесцветную просвечивающую маску, только с ярко-розовыми губами.
— Отличный выбор, — похвалила продавщица. — Сами понимаете, ассортимент уже невелик, но выглядите вы потрясающе. — Она выписала чек. — С вас сто четыре доллара.
Джон протянул ей две банкноты по пятьдесят и одну в пять долларов, продавщица дала ему сдачу.
— Мне нужен номер кредитки для залога, — сказала она.
— Но мы заплатили наличными, — воскликнула Коттен.
— Я знаю. Но бывает, что клиенты не возвращают костюмы. Таковы правила. Мы снимаем деньги с карточки, если костюмы не вернули через сорок восемь часов.
Джон обнял Коттен за талию, притянул к себе и широко улыбнулся.
— Мы с Джен начинаем с нуля, — заявил он. Джен? Коттен мысленно повторила имя, сдерживая порыв ткнуть его локтем.
— Когда мы только поженились, — продолжил он, — у нас возникли финансовые сложности. И когда мы расплатились с долгами, то закрыли все карты. Если не можем заплатить за что-то наличными, то не покупаем.
Такое у нас правило. Правда, солнышко? — Он улыбнулся Коттен.
— Точно, — ответила она.
— Может, мы оставим в качестве залога еще сотню долларов? — Он притянул Коттен еще ближе, заставляя прижаться к себе, и чмокнул в щеку. — Мы поклялись никогда больше не влезать в долги.
Продавщица смотрела, как Джон толкает через прилавок стодолларовую купюру.
— Управляющего сейчас нет, он бы решил, — произнесла она, оглядываясь. — Я даже не знаю…
— Мы честные люди, — заявил Джон. — Мы впервые на Марди-Гра. Копили весь год. Почти из штанов вылезли, чтобы попасть сюда.
— Пожалуйста, — попросила Коттен. — Мы с Бад-ди так долго этого ждали. — Она не удержалась и бросила взгляд на Джона. Джен и Бадди.
Девушка вздохнула:
— Ладно, но поклянитесь, что завтра их вернете.
— Обязательно, — сказал Джон. — Спасибо.
— Солнышко? Джен? — повторила Коттен, когда они вышли на улицу. — Да ты просто артист. Сладкоголосый… — Она оборвала себя.
— Дьявол? — продолжил он.
Коттен опустила глаза — опять сболтнула глупость.
— Немного подсластить мои слова не повредит.
— Кстати, я тоже проголодался, — заметил Джон. — Но, пожалуй, предпочел бы оладьи или пралине.
С костюмами в руках они прошли несколько кварталов, остановились у ресторанчика «Кейджунский мулат», съели по сэндвичу, потом взяли такси и поехали назад, в «Голубой залив».
* * *
— Парад Орфея начнется часа в три, — сказал Джон, читая брошюру о Марди-Гра. — Но у тебя встреча не раньше половины седьмого?
— Наверно, ему хочется, чтобы стемнело. Парад продолжается пять с половиной часов.
— Коттен, я буду в нескольких шагах от тебя, так что…
