Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 63
Я перетянул из-за спины «калаш». Времени, чтобы перекинуть через голову ремень, не оставалось, я навел, как мог, ствол на мужика в брезенте и вдавил спусковой крючок. Очередь ушла далеко в сторону, но противника она спугнула. Он пальнул, не целясь. Дробь ударила в дорожное полотно, несколько комочков металла угодили в борт гондолы. Фишера падение настолько оглушило, что он даже лечь на дно не попытался.
Но этого не потребовалось, сталкер не стал разряжать в нас второй ствол. Пятясь и грозя мне обрезом, проковылял к порталу и завалился в него спиной. Портал мигнул светом.
Лежащий ближе к обочине Пригоршня заворочался, приподнимаясь, поднял голову.
– Ты в кого стрелял? – спросил он. Взгляд у него был мутный.
– Наверное, в Есаула. Но он уже там, в прошлом. Или в настоящем…. Короче, в нашем времени, – я понял, что путаюсь в определении. – Тьфу! И не скажешь толком, где мы и когда мы.
Встав, я побрел к Фишеру. Тот сделал вялую попытку подняться и перекинуть ногу через борт – не вышло, он упал обратно. Что-то в механизме гондолы вдруг издало протяжный скрип, откуда-то из-под ученого повалил дым… Я добрел к гондоле и выволок Фишера на дорогу.
– Пригоршня, ты с нами? – окликнул я Никиту. – Или остаешься в будущем?
Никита встал и заковылял за нами. Догнал и помог мне тащить ученого, подхватив его с другой стороны.
– Что это было? – спросил он. – Почему таратайка тормознулась?
– Попали в пробку. Фишер решил прихватить таратайку с собой как хабар. Только не подумал, что мощность темпостата он уменьшил – там, в лаборатории, помнишь? И теперь таратайка в ворота не проходит. Правильно я говорю, Фишер?
– Угу, – промычал тот.
– Что, язык проглотил? – спросил Никита. – Раньше-то говорливым был.
– Не проглотил, а прикусил, – и Фишер снова сплюнул красным на дорогу.
– Вот ты артист… – протянул Никита. – Дать бы тебе за такие номера!
Я уже думал об этом, но меня остановила мысль: а ведь я поступил бы точно так же. Если бы, конечно, мне пришло в голову, что я могу получить навар с этой машины из будущего. Все-таки в чем-то все мы сходимся. Сталкеры, ученые, солдаты… Есть в нас что-то общее, что-то такое, из-за чего – прав Озеров! – нельзя нам давать энергаторы и другое в этом роде. У приборов громадные возможности, а мы знаем только одно применение: уничтожать. Не просто убивать, а уничтожать материю, пространство, время – уничтожать все, чему в человеческой речи имеется определение. Дай нам что-то еще, более сильное, более действенное, и мы разрушим Землю…
Но сказать этого вслух я не мог. Кто я такой? Бывший репортер, сталкер, бродяга. Артефакты из Зоны – они ведь тоже нечто загадочное, толком не изученное, и никто не знает, какие могут быть последствия, когда они попадают в большой мир за Периметром. Если я скажу об этом Пригоршне, он посмеется. Это не его проблемы, он-то не хочет ничего плохого! Он просто берет в одном месте и тащит в другое – туда, где ему за хабар отсыплют пригоршню долларов, как в том фильме, из-за которого он получил прозвище. Фишер – человек посложнее на первый взгляд. Но если копнуть глубже – внутри такой же, как и Никита. Только желания у него побольше и посолидней. Выдать подарок из будущего за свое изобретение, тут тебе и почет, и уважение. Ради этого он пошел на риск, Остался на базе ученых, которую сам же и обрек на смерть, спровоцировав первый Всплеск. Храбрый поступок, но зачем? Ради науки? Или чтобы торговать артефактами через моего брата? Нет, лучше я в такой компании буду сложные мысли держать при себе.
– О, глядите, что там?
Крик Пригоршни вывел меня из задумчивости, и я глянул, куда он там тычет пальцем. Над горой поднималось нечто большое, черное и очень неприятное с виду. Или не черное, а белое? Или даже вовсе не имеющее цвета? Сперва это было похоже на струю дыма, но сквозь дым можно что-то разглядеть, а это нечто непонятного цвета заслоняло небо. Будто пожирало его. И с каждым мигом росло, ширилось, потом в стороны от нависшего над горой нечто выстрелили пожирающие небо отростки… Масса странной субстанции над горой стала расти, расширяться, закрыла вершину с научной базой и небо над ней. И все это – быстро, за несколько секунд.
Под ногами вздрогнула земля. Еще раз.
Мы замерли, не в силах отвести глаза от необычного зрелища. Никогда не видел ничего подобного. И лучше бы такого вовсе не видеть!
– Что это такое? – вырвалось у меня.
– Хана майору, – прозаично заметил Никита.
Фишер, как уже не раз прежде, оказался самым здравомыслящим. Он заорал:
– Бежим!
Мы бросились к телепорту. Земля тряслась, берилловый свет портала мигал и трепетал, как догорающая свеча. Я почувствовал, что дорога подо мной поднимается, и бросился к обочине. А упругое дорожное полотно взмыло к небу. На бегу глянул через плечо – дорога будто свертывалась в тугой рулон. Горы уже не было видно, накрывшая ее бесцветная тьма втягивала ленту дороги в себя, земля прогнулась, как будто гора проваливалась куда-то вниз и тянула за собой прилегающую равнину. Небо над головой прочертили бесцветные отростки – словно трещины. Самым страшным в происходящем было полное безмолвие. Я слышал только топот наших подошв о сухую твердую землю да тяжелое дыхание Фишера. И еще – как сильно колотится мое сердце.
Пригоршня добежал к телепорту первым и нырнул в него, как пловец, выбросив перед собой руки. Я прыгнул за ним, едва не ударившись теменем о башмаки Никиты. Фишер сзади закричал, меня ослепила вспышка… и я рухнул на дощатый помост. Крыша здания неподалеку от АЭС. Лагерь леших, разгромленный Мародером. Знакомая реальность больно врезала мне по ребрам, когда я приземлился в нее.
Эпилог
Я лежал на пригорке с биноклем и наблюдал за тропой. Пригоршня отправился в бар закупить продуктов и вот-вот должен был вернуться. Я предупреждал, что Чуров со своими отморозками может упасть ему на хвост, и напарник обещал, что в этот раз будет осторожнее.
Вскоре над кустами показалась его ковбойская шляпа с обтрепанными краями. Он шел быстро, иногда переходил на бег и часто оглядывался. Я перевел бинокль, чтобы высмотреть, чего это Никита так торопится… Ну, точно! «Осторожно», называется!!! Чуровская бригада! Первым двигался Мерзляк, неприятный тип. Молодой, самый младший в банде, но едва ли не самый опасный. У пацана какой-то сдвиг в башке, совсем нет страха, и все освободившееся место в его душонке, которое природа отводит под страх, заняла злоба. Да и остальные немногим лучше.
За Мерзляком двигали поршнями остальные. Торопятся, гады… Чуров, как всегда, последний. Он только притворяется безбашенным, а сам трусоват. Но когда они, как сейчас, всемером гонят одного, это уже не имеет значения.
Мерзляк вскинул винтовку, но стрелять не стал – все-таки Пригоршня их хорошо опередил, расстояние было не для прицельной стрельбы. К тому же у наркомана Мерзляка руки всегда дрожат, не сможет он попасть на такой дистанции. Бандюга и прозвище свое получил потому, что руки всегда трясутся, будто замерз. Опустив ствол, Мерзляк снова припустил рысцой. Пригоршня тоже перешел на бег. При таком темпе он минуты через три доберется ко мне. Сперва ему нужно перейти через мостик, потом миновать овраг, и Никита на месте. Я убрал бинокль и стал отползать, чтобы спуститься с пригорка незамеченным.
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 63
