её, как и совсем еще недавно был дикий ужас. Мне кажется, я впервые разозлился на свою начальницу по-настоящему.
— А ну, заткнулась, дура! — рявкнул я на Зуеву.
Как только не обзывали меня в прошлой и в этой жизни, но в педофилии обвинили впервые и это потрясло моё сознание, — Ты чего мелешь, овца безумная? Ты сама-то себя слышишь?! Это племянница моя! Лиза из Урюпинска, — уже нимало не сомневаясь в правильности своей версии, попёр я на озверевшее руководство.
Теперь уже Елизавета выпучила на меня глаза. Размером, никак не меньше зуевских. А та после моей отповеди закрыла в смятении рот ладонью и покраснела ярче варёного рака.
— Ой, господи! — отмерла через минуту общего скорбного молчания Лидия Андреевна, — Чего же я тут наговорила! И правда, ведь дура! Ты прости меня, деточка, пожалуйста!
Лида приблизилась к находящейся в ступоре девчонке и, присев на корточки взяла её за руку, — Что-то у меня в голове помутилось! И ты, Серёжа, прости! — повернулась в мою сторону она и посмотрела на меня снизу вверх виноватыми глазами.
— День сегодня какой-то сумасшедший! — начала слезливо оправдываться Зуева. — Сначала этот Агарков, потом Данилин с Дергачевым. И ведь всё из-за тебя, Корнеев!
Глава 24
Окончательно нас примирила совместная разгрузка лидиной поклажи. Сегодня через мадам Зуеву бог послал нам с Лизаветой всякого и многого. В двухлитровой банке под капроновой крышкой еще теплился фирменный лидин борщ. В двух объёмных судках были котлеты и депрессионная, пахнущая молоком, и сливочным маслом, картошка. Беляши и пирожки тоже присутствовали и в немалом количестве. Всю эту нежданную роскошь дополняла вторая двухлитровая склянка с компотом. Когда всё это Лидия Андреевна успела сотворить, я не понимал и терялся в догадках.
Лиза из Урюпинска тоже впечатлилась вываленным на стол изобилием. И было непонятно, чего в её глазах больше. Восторга или недавнего испуга. Похоже, что растущее первое побеждало предыдущий негатив.
— Сергей, чего ты стоишь? — пришедшая в себя Лида, вспомнила, что она начальница, — Давай тарелки, пока еще всё теплое! Зря что ли я всё это на такси везла!
После полной тарелки картошки с мясом есть уже не хотелось. Не поддавшись на завидущий взгляд, которым «племянница» поедала расставленное на столе богатство, я от продолжения пиршества решительно отказался. В том, что голодающая Поволжья сейчас запросто сметёт треть, а то и всю половину находящейся здесь еды, я ничуть не сомневался. Как не сомневался и в том, что потом она всю ночь будет дристать в тридцать три струи. Не считая мелких брызг. Нет, таких фейерверков нам не надо. Этой ночью я твёрдо намеревался выспаться.
— Ты за Лизу не решай! — прикрикнувшая на меня Зуева явно намеревалась хлебосольной щедростью загладить перед девчонкой свою недавнюю выходку, — Её откормить как следует нужно! Ребёнок худой, как после блокады!
Елизавета заботливую тётеньку не перебивала. Надо полагать, в отличие от меня, она рассчитывая на продолжение банкета. Судя по поволоке, подёрнувшей её взгляд, на Лидию Андреевну она уже не обижалась. Она уже предвкушала праздник своего впалого живота.
— Глисты у неё, вот и худая! Она уже достаточно поела! — решительно пресёк я гастрономический заговор, суливший мне незабываемую ночь. Ночь, полную суеты и сортирного веселья.
После моего, сколь откровенного, столь и неожиданного заявления покраснели обе мои гостьи. Если уроженка Урюпинска, задохнувшись от возмущения, рассерженно пучила на меня глаза и впалые щеки, то моё руководство, не скрываясь, крутило указательным пальцем у виска.
— Сам ты…! — вдруг вскочив, взвизгнула Лиза, — Это у тебя глисты! Дурак! — возмущенно притопнув цыплячьей ногой, она рванула из кухни, теряя на ходу тапки.
— Видишь! — кивнул я Зуевой, — Она еще и нервная! — Потом прищурился и перевёл стрелки, — А, может, это она от того, что ты её так напугала?
Вовремя привитое собеседнику чувство вины, порой творит чудеса. И в этот раз импровизация меня не подвела. Лида опять смущенно покраснела и не скрывая душевного расстройства, опустила голову.
— Душа моя, ты извини, но мне нужно её успокоить! — я встал с табурета и подойдя к Лиде, ласково обнял её. — У неё сегодня месячные впервые пришли, а тут еще ты в ревность ударилась! Как-то всё один к одному и сразу всё так некстати.
Приподняв Лидию Андреевну со стула и не размыкая объятий, я повел ее в сторону прихожей.
— Ты прав, Сережа, — лицо моей начальницы немного просветлело, видимо, версия с внезапными менстрами юной урюпчанки её устроила больше, чем последствия от собственной безобразной выходки, — В этом состоянии её лучше не тревожить. Ты проводи меня, пожалуйста!
Я помог Лиде одеть пальто, а потом, чуть поколебавшись, принялся и сам одеваться. За душевно проявленную заботу надо было отплатить таким же добром. Выйдя на улицу и прогулявшись под руку одну остановку, мы расстались. Посадив начальницу в автобус, я поспешил домой. Открывая ключом дверь, я уже знал, что я завтра буду делать помимо исполнения своих прямых служебных обязанностей.
В квартире было темно. Смыться девчонка не могла, дверь я закрыл на нижний замок и без ключа выйти было невозможно. Я прошел в зал и щелкнул выключателем. «Племянница» из Урюпинска сидела на диване, зажав руки между колен. Глаз на меня она поднять не сочла нужным. Девчонка была с характером.
— Ты чего расстроилась? — сел я рядом, — Думаешь, мне тебя обидеть захотелось? Или я тебе котлет пожалел? — девчонка продолжала напряженно молчать, — Я когда в армии служил, так насмотрелся, как молодые бойцы, сожрав пол-посылки, потом сутки напролёт дрищут. Это при том, что у них рацион дневной был. Завтрак, обед и ужин. А что с тобой было бы после твоей голодухи? Так и умереть запросто можно! — я осторожно взял в руки беспризорную ладошку. — Я завтра утром на работу уйду, а ты понемногу отъедайся и спи. Договорились?
Пельменница какое-то время сосредоточенно подумала, потом согласно кивнула.
Тиранить на ночь неприятными вопросами я её не стал.
— Пошли, покажу, где спать будешь, — я встал и направился во вторую комнату. — Лизавета помедлила, потом поднялась и двинулась за мной.
Выдав ей свежую простынь и наволочку, я забрал с тахты свой комплект белья и пошел стелиться на диване. Уже засыпая, успел подумать, что творить добро хоть и приятно, но немного хлопотно.
Утром, стараясь не шуметь, я привел себя в порядок и позавтракав лидиными котлетами, поехал на службу. Заглядывать в соседнюю комнату к Елизавете из Урюпинска я не стал. Ночью, сквозь сон я пару раз видел мелькнувшую тень в сторону удобств и обратно.
