усами, посматривал то на меня, то в лежащее перед ним личное дело. У него было незлое, даже добродушное лицо, но по глаза смотрели холодно.
– Майор Галеев, – представился мужчина, закрывая папку. – Что ж, расскажите, Андрей Андреевич, как вы влезли во все это?
– А хрен его знает, товарищ майор, – вяло улыбнулся я. – Как-то влез. Может, сразу к делу?
– Можно и так. – Майор был спокоен как удав. – Вы обвиняетесь в убийстве Шамиля Туркаева.
– Глупости. – Я поморщился. – Не убивал я Шамиля Туркаева.
Майор придирчиво разглядывал мое лицо – видимо, искал в нем некие знаки. А я был уверен: труп Шамиля не нашли. Он так зарыт, что его и археологи будущего не найдут. Знали координаты его могилы только Василиса с Уйгуром, но Василиса будет молчать, она же не полная дура. А Уйгур… Остальные же улики и свидетельства – только косвенные.
– Убили, Андрей Андреевич, – вздохнул Галеев. – И следствие это докажет.
– Как скажете. – Я пожал плечами. – Это все?
– Нет, что вы. – Майор усмехнулся. – Вы также обвиняетесь в убийстве Романа Гуляева, более известного вам по кличке Гуляш.
Как в том анекдоте, если переиначить: «Ну этого-то я точно не убивал…» Очевидно, выражение удивления на моем лице выглядело искренне – майору это не понравилось.
– Его убили? – спросил я.
– Еще как, – кивнул Галеев. – Ориентировочно, вчерашней ночью, под утро. Где вы находились, если не секрет?
– Дома, – пожал я плечами, – Спал, знаете ли. Сестра может подтвердить.
– Которая тоже спала, – усмехнулся майор. – Снова будете изворачиваться, Шефер? Тело найдено на задворках улицы Чайковского. Череп Гуляева пробили монтировкой, которую нашли неподалеку. На ней отпечатки ваших пальцев.
А вот это был сюрприз. Последний раз монтировку я брал в руки в тот памятный вечер в клубе, когда Гульнур была еще жива. Гуляш заметил и подобрал – так сказать, на будущее? Уже тогда подрабатывал? Теоретически это было допустимо. А пальчики у меня откатали после памятного махача в сквере. У всех тогда откатывали. Пацаны ржали и пугали друг дружку грязными пальцами. А я еще подумал: достукался. А вообще, ирония судьбы: спрятал монтажку с моими отпечатками, которую потом нашли на его же трупе…
– То есть вы считаете, я огрел потерпевшего, выбросил оружие со своими отпечатками пальцев и спокойно уехал? Вам не кажется это несколько натянутым? Вы читали мое дело, должны понимать, что я не дурак.
– Ну, всякое случается, Андрей Андреевич. – Галеев даже не смутился. – И на старуху бывает проруха. Затмение, растерянность, банальный страх. Потом сообразили, но не возвращаться же? Значит, Гуляева вы также не убивали – невзирая на то, что несколькими часами ранее избили до полусмерти?
– Определенно не убивал, майор. Избить – одно, и кстати, он ушел с места избиения своими ногами. А убить – другое. Дураку понятно, что меня подставили. Но у вас же дураков нет? Признайтесь, товарищ майор, вас убедительно попросили сфабриковать дело?
– Его не надо фабриковать. – Майор язвительно улыбался, демонстрируя вселенское терпение. И это правильно – нервы даются только раз. – Вы совершили как минимум два убийства, я даже не говорю про организацию преступного сообщества. По совокупности это вышка. Думаете, не докажем?
– Докажете, товарищ майор, еще как докажете. Вот чем хороша наша следственная система – может доказать даже то, чего не было и быть не могло.
– А вот шутить не советую, Андрей Андреевич. – Похоже, я все же вывел его из себя. – Хотя что вам еще остается? Сейчас мы прервемся на пару часов, а потом продолжим, не возражаете?.. Конвой, увести задержанного!
Меня подняли на этаж и втолкнули в одиночную камеру. Хорошо, что в одиночную, драться ни с кем не надо. Топчан, параша, в окне решетка и «удивительный» вид на бетонную стену. Дверь захлопнулась, я сел, уставился в стену. И это все – отговорила роща золотая? Так быстро? Странно признаться, но единственное, что я чувствовал – это облегчение…
Примечания
1
Стиры (жаргон.) – карты.
2
Имеется в виду монтировка.
3
Марёха (жарг.) – презираемый всеми человек, изгой.
