Да-да, грохнулся на песок, потемневший от времени и спрессованный ногами сотен бойцов без правил. Я очутился на арене величиной с половину футбольного поля.
Почему я решил, что тут проходят бои без правил? А это мне подсказали стены, с которых свисали черные полосы шелка с вышитыми белыми иероглифами, поглощающими оммёдо. Да и глупо было бы предполагать, что тут располагается подпольный кружок кройки и шитья после разговора со старшим комиссаром.
Хм, он рассказал свою тайну… Означало ли это, что он вовсе не надеется на мой выход с арены?
Хотя, в одном он был прав — даже если я выйду отсюда и кому-нибудь расскажу про тайну рождения Мацуды-старшего, то вряд ли мне кто поверит. Похоже, что ему просто было необходимо с кем-нибудь поделиться пятнами своего прошлого.
— А-а-а-а!!! Йёб вашу мать!!!
Вот с таким криком вылетел на арену мой соперник.
Он удачно приземлился на ноги и тут же вскочил, оглядываясь по сторонам. Я вперился взглядом в него, оценивая противника.
На голову выше меня, шире в плечах почти в половину. Голый торс бугрится от мускулов, на щеке косой шрам от уголка левого глаза до правого уголка губ. Как будто кто-то рубанул наотмашь катаной, но не смог попасть точнее. Длинные зеленые волосы кустом окружают скуластое лицо. Его пронзительно черные глаза уставились на меня.
— Во как… Против меня выставили хинина? Толстого мальчишку? Эй, вы там, наверху! — поднял противник. — Вы там вообще охуели? Скоро будете младенцев подкидывать, чтобы я им бошки сворачивал?
Откуда-то донесся хриплый мужской голос:
— Бой длится до смерти одного из участников. Если участники отказываются сражаться, то умирают оба.
Из дебрей черных шелковых полос вылетели два разряда молний. Они ударили в метре от каждого из нас. Я невольно отскочил в сторону, а противник только почесал ухо, в которое влетела горсть песка.
— Начинайте бой. И пусть победит сильнейший! — раздался тот же голос.
— Слышь, малой, давай я тебе просто сверну шею, как цыпленку, да и закончим на этом? Ну че ты, а? — протянул ко мне руку противник.
— Слышь, дядя, а вот хуй наны не видел у шпаны? — ответил я, показывая руками движение лыжника, когда он отталкивается палками от снега.
На лице зеленоволосого появилась противная ухмылка. Он сплюнул на песок и повел плечами, как будто разминаясь. Я же наклонил голову вправо, потом влево, разминая шею.
— Знаешь, а ведь у меня было больше сотни баб-хининок. Возможно, что я и твоей мамашке засадил под лохматый кустик, — хмыкнул противник. — Они все начинали с одного и того же визгливого крика: «Не надо, пустите, да что вы делаете? Помогите!»
Ну да, ну да, знакомая тактика — вывести врага из себя. Оскорбить, раззадорить, заставить сердце стучать быстрее, а голову затуманить яростью. Вот только работает она как в одну, так и в другую сторону.
— Ты видишь наше сходство? Или тебе так сильно настучали по глазам яйцами в шестьдесят девятой позе, что теперь всё расплывается? И да, у тебя клевая стрижка! Ты что — проспорил кому?
Противник тут же выдал мудры исцеления, силы, гармонии и воскликнул:
— Шторм Ярости!
Из его рук в мою сторону выплескивается целый вихрь воздуха. Волна такой силы бывает, когда вода пробивает плотину и падает с невероятной высоты на сухую землю. Меня относит на пять метров, хотя я и успеваю сделать необходимые мудры и гаркнуть в ответ:
— Щит Водяного Дракона!
Сам щит разлетается брызгами на пять метров по округе, но и я не получаю ощутимого урона.
— Хм, неплохо, неплохо. Мальчик кое-что умеет! Прямо как его мамаша умеет водить язычком по волосатым яйцам.
Ай-яй-яй, ну неужели все подколки будут только про мамку? Черт побери, ему бы на стендапкомиков что ли походить… А то всё тухло и уныло…
— Слышь, дядь, меня один подъебывал, а я его поёбывал… Ты тоже хочешь такой судьбы?
— Чё?
— Хуй через плечо, вместо автомата и пизду в карман по блату. Ещё и пердануть на ухо, для проверки слуха!
Да уж, чего-чего, а в армейке и не такого наслушаешься. Был у нас Серега по кличке Штырь, так вот он мог такую балалайку завести, что только диву даешься — откуда это дерьмо собрано? Чуть ли не всего поэта-матерщинника Баркова наизусть знал.
— Ну всё, молись, лишайник на залупе, — прошипел противник и воскликнул: — Стрела Духа!
В его руках из воздуха проявляется лук. Белесые завихрения обозначают дуги и длинную стрелу на оттянутой тетиве. Уголок рта зеленоволосого дергается, а в следующую секунду воздушная тетива спускается.
Только чудо спасает меня от попадания в грудь. Я не успеваю сделать один из известных щитов, и просто падаю влево. Воздушная стрела пропарывает ткань на рукаве куртки. Мало того, она ещё срывает кожу с руки.
На песок падают первые капли крови. Схватка начинает приобретать жесткую сторону.
— Ну что, малой, не передумал ещё? Помрешь спокойно, без мучений…
— Я лучше немного помучаюсь! — кривлюсь я в ответ.
Рана не очень опасная, но неприятная. От потери крови не умру, но и радоваться вряд ли получится.
Зеленоволосый прыгает вперед и оказывается рядом так быстро, что я на миг теряю сосредоточенность.
Какого же он класса? Явно не солдат. Кого выпустили против меня? Бойца или специалиста? Глубоко внутри противный голосок воет: «Он мастер! Он мастер! Он мастер!»
Если он мастер, как Кацуми, то мне придется очень и очень плохо…
Пока я так думаю, тело само приходит в движение. Я уклоняюсь от удара и произвожу апперкот такой силы, что лязг зубов зеленоволосого ласкает слух.
Тут же удар поддых и следующий в челюсть!
Противник отлетает от меня и пропахивает носом борозду в песке. Он тут же вскакивает на ноги и сплевывает попавшую в рот грязь. Новый прыжок и новый удар.
Всё-таки тренировки с Кацуми не проходят даром! Я успеваю за доли секунды определить направление нового удара и поднимаю ногу, уходя от подсечки. В следующий миг боковой поверхностью ноги всаживаю в челюсть зеленоволосого. И натыкаюсь на блок.
— Как же слабенько… Меня хининки целовали сильнее.
— Тогда…
Зеленоволосому неинтересно, что я хочу сказать. Он сразу же наносит боковой удар левой, следом лоу-кик и удар в живот. Я на пределе сил и скорости блокирую. От удара по колену зеленоволосый кривится.
Что это? Неужели я нащупал слабое место?
Тут же прилетает удар в челюсть. Блок. В печень. Блок. Пальцами в глаза — уход и апперкот.
На этот раз противник тоже блокирует и отскакивает на пару метров:
— Очень неплохо, малой. Но вот только когда боль достигает пика, она сменяется на удовольствие и дает телу невероятный прилив сил. И в этот момент я становлюсь неуязвимым. Подведи меня к этой черте, засранец, и бой будет закончен!
