и вознесёшься к невесомым облакам.
Перешучиваясь и делясь своими соображениями по поводу того, как всё закончится, мы зашли внутрь. Окна в большом зале были распахнуты настежь, поэтому свежесть и лёгкость дня проникала и сюда, властвуя надо всем.
И тут совсем рядом, шагах в пяти от себя я увидел Виту. Она стояла и неуверенно озиралась по сторонам, словно кого-то потеряла.
— Здравствуйте, — сказал я, склоняя перед ней голову. — Так вы тоже для сегодняшнего дня закупались вчера на Никольской.
Девушка мне так тепло улыбнулась, что я был готов привязать её к себе, лишь бы эта улыбка сопровождала меня всюду. А затем она взяла меня под руку.
— Да, — только и сказала она, после чего на долгие секунды замолчала, глядя мне прямо в глаза, но затем, видимо, собралась с духом и добавила: — Только мне тут немного неуютно… было.
— Было? — переспросил я и окинул зал глазами в поисках того молодого человека, который вчера увёл Виту прочь.
Но вместо этого наткнулся на три горящих взгляда знакомых мне девушек. Впрочем, был и четвёртый.
— До того, как увидела вас, — она мило смутилась и прикрыла нижнюю часть лица веером. — Но сейчас значительно полегчало.
— Вита? — молодой человек оказался лёгок на помине и быстрой походкой подошёл к нам. — Всё в порядке?
— Познакомьтесь, — сказала она, указывая на вновь прибывшего. — Это мой брат, Андрей.
— Очень приятно, — мы с ним пожали друг другу руки.
— Вы извините, — сказал после этого Андрей и обратился к сестре. — Пойдём, я тебя кое с кем познакомлю, а потом вернёшься, хорошо?
Та кивнула, и они ушли. А у меня на сердце почему-то стало легко-легко. Как будто какой-то груз свалился.
Но практически сразу меня решили вернуть на землю.
— Вы что же это, сударь, совсем позабыли все приличия? — раздался за спиной знакомый голос.
Я обернулся на него с улыбочкой, выражающей скорее презрение, нежели непонимание.
— А вас, я смотрю, уже выписали из травматологии? — высказал я в сторону Перлова, который хмурился и строил брезгливую физиономию. — Как челюсть?
Мимолётное движение, которое он всё-таки оборвал, говорило о том, что он хорошо помнит мои удары. Но сейчас он решил это скрыть.
— Вы и перед дамами также хвост распушаете? — продолжал наращивать конфронтацию Егор Тимурович. — Или вы их просто в гарем собираете?
— Я совершенно не понимаю, о чём вы говорите, — ответил я и поспешил отвернуться от надоедливого собеседника, но тот, видимо, решил, что он ещё не закончил. — Кажется, вы меня с кем-то путаете.
— Да уж перепутаешь тут, — продолжил Перлов, обходя меня. — Ирина по тебе течёт, как будто заколдованная. Вон те две ещё тоже, — он указал на Софию и Желю. — Не считая тех, — и он кивнул на группу молодых девушек, внимание которых было приковано к нам. — А ты ещё к одной клеишься?
— Ирина меня не интересует, — проговорил я, вспомнив об объекте его воздыханий. — Так что дерзай и швартуй свой катер в тёплую бухту. Только не хами больше!
— Ты действительно не понимаешь или просто дураком притворяешься? — внезапно Егор пошёл на обострение, а я не совсем понял, почему. — Она мне сказала, что встречается с тобой. Ты всех цепляешь одним своим внешним видом и титулом.
— Ну и что ж мне теперь сделать? — я разглядел в нём того самого жалкого паренька, который боялся конкуренции и поэтому считал виновным в своих бедах тех, кто красивее, богаче, знатнее. — Я не могу ей приказать не бегать за мной. А раз она не хочет быть с тобой, значит, не судьба. Ищи другую. Не вешай ответственность за свои неудачи на других. И будет тебе счастье.
Он сплюнул под ноги и ничего не ответил. Меня спасла Вита, подошедшая в сопровождении брата.
— Потанцуешь с ней? — спросил Андрей, разговаривая со мной так, словно мы уже сто лет были знакомы. — Только смотри, чтобы её не обижали. Ей тут всё в новинку.
— Хорошо, — я кивнул, и мы закружились в танце под какую-то модную и очень современную музыкальную композицию.
Когда мелодия сменилась на более медленную, мы, наконец, смогли разговаривать. Выяснилось, что девушка с семьёй живёт совсем недалеко от меня, буквально пятнадцать минут неспешным шагом. И я, подчиняясь чувству эйфории, на несколько минут завладевшему мною, уже стал представлять, как буду провожать Виту после совместных прогулок, а затем идти по темнеющему городу домой…
Но в этот момент на специальный помост вышла императорская семья в парадной форме. Император в элегантном костюме, больше напоминающем военные образцы. Он был бодр и румян, словно до сих пор наслаждался победой над своими врагами. А вот императрица, напротив, была бледна и рассеяна. Как будто что-то случилось, но она ни с кем не может этим поделиться.
Ну и последним был он. Цесаревич Михаил. Он же бог Хаос, поклявшийся уничтожить меня и всё, что со мной связано.
И вот тут я понял, что не будет никаких прогулок по вечерней Москве, не будет цветов, не будет робких прикосновений девичьих губ к моей щеке и властного ответа на это с моей стороны. Потому что всё закончится здесь и сейчас.
Ладно, может, не прямо сейчас, но в ближайшее время.
Хаос не спешил нападать, хотя мог. Я тоже не спешил обнажать все свои возможности, так как хотел понять, что именно может противопоставить мне противник. Мы, словно два диких зверя, встретившиеся на узкой тропе, затаились, выискивая слабое место в тактике врага.
Тем временем сияющий император подошёл к микрофону, благодаря которому голос его усиливался и разносился по всему залу. Он действительно был счастлив. И хотел, чтобы каждый присутствующий тоже стал чуть более счастливым, чем до того, как пришёл сюда.
— Весенний Императорский Бал, — прогрохотал он сколь торжественно, столь и радостно, — объявляю открытым! — вслед за этим последовали продолжительные аплодисменты, которые монарх с удовольствием выслушал, но через минуту сделал жест руками, останавливая проявление чувств. — Желаю вам встретить тут того, кто сможет разделить с вами дальнейшую жизнь. Но перед тем, как веселье начнётся на полную катушку, я хочу сделать несколько заявлений, касающихся недавних событий и нашего ближайшего будущего.
Народ снова начал аплодировать, а на помост позади императорской
