скреплять серебряные цепочки. И сшлейфом, что будет стелиться по полу.
– Чёрное? – шёпотом спросила Грина.– Но это же траурный цвет.
– А у нас будет семейным, типа родовым. Чёрное с серебром. Тёмный маг всё-таки.
– Оригинально, такого точно ни у кого не было, – усмехнулась Кира. – Запомнят надолго!
– Ещё неизвестно, кто придёт на эту церемонию. А то испугаются и не покажутся.
– Будут все, – твёрдо сказала Кира, – там же будет Император, и не явиться на такое мероприятие – это всё равно, что прилюдно оскорбить его семью.
– Ого, хотя верно. Я просто забыла.
Тут карета остановилась, и мы вышли на улицу. Девушки направились в будущий салон, где уже трудились с раннего утра мастера, а я пошла к мэрии.
Посмотрю, как у них тут всё устроено, а потом буду уже свои варианты предлагать, так я решила.
На входе меня встретил клерк или секретарь, даже не знаю, как его назвать. Я сообщила о цели своего визита. Мужчина совсем не удивился, поэтому я подумала, что тут частенько зеваки рассматривают, кто на ком женат.
Меня проводили в отдельную комнату, где стояли три стола. На одном лежал светлый фолиант, в котором чёрными чернилами, красивыми буквами с завитушками были записаны имена родившихся магов. Напротиврасполагался чёрный фолиант, где строгими ровными буквами внесены имена умерших магов и причина их смерти. А на третьем столе – фолиант, в котором записи велись цветными чернилами: наверное, по виду магии.
Я замерла в нерешительности. Впервые я испытывала такое острое чувство неловкости, будто вторгаюсь туда, где мне нечего делать.
– Вам нужна помощь? – спросил молодой мужчина.
– Нет, спасибо, я сама справлюсь, – ответила я и прошла вперёд.
Работник мэрии кивнул мне и вышел, плотно закрыв за собой дверь.
Робко приблизилась к книгам, они привели меня в такой трепет. Я на минутку замялась, но всё же подошла к записям о смерти. Пролисталадо того дня, когда появилась в этом мире.
Запись гласила: «Число и год. Мирибель Лингвуд, умерла из-за отделения души от тела».
Я отпрянула от книги.
Быстро развернулась ко второй и открыла ту же дату. Запись за тоже число и год, где значилось: «Мирибель Лингвуд родилась вследствие нахождения душой тела».
Я бездумно отошла к третьему фолианту, прочитывая имена последних пар, сочетавшихся браком. В глазах почему-то стояли слёзы, и я плохо видела сквозь них.
Начала дышать медленно и размеренно, чтобы успокоиться. Вот чего я, спрашивается, расстроилась?
Уже всё хорошо. У меня новая счастливая жизнь. Мужчина, который меня любит, и который хочет на мне жениться. Причин для слёз нет. Я улыбнулась и снова опустила глаза в книгу.
Третья запись снизу гласила: «Браком сочетались тёмный маг, лорд Найт, герцог Найтенгем, и леди Мирибель Лингвуд, громовержец». Его имя и титул были внесены чёрными чернилами, а мои – серебряными.
Я тупо хлопала ресницами, так как мой мозг отказывался понимать то, что я видела.
Как мы поженились и, главное, когда? Почему я не помню этого знаменательного события? Опять стала задыхаться. Что происходит?
Я попала в брак без сознания?
Стоп! Какая-то мысль не давала мне покоя. Дата! Я ещё раз на неё внимательно посмотрела. Точно, то был день, когда я лежала в коме в своей спальне.
Я была в тот день без сознания. Заметила руну на моей руке серебряного цвета, которая якобы заперла во мне тьму. А может, не заперла? Что они со мной сделали?
Надо успокоиться. Я уже неплохо изучила Рива. Он бы не стал делать ничего плохого, но почему я тогда не в курсе?
Я потёрла виски. Голова просто раскалывалась. Надо пойти домой.
Я вышла, и мне вызвали карету. Ехала как сомнамбула, ничего меня не трогало, хотелось сесть в уголок и обнять коленки. Самый важный шаг в моей жизни я не запомнила, и, главное, меня даже не спросили.
Не успела я войти в дом, как ко мне вышел дворецкий и сообщил, что меня ждёт художник. Хотелось закричать, но я лишь кивнула.
В комнате я застала Лонди.
– Леди Мири, какое платье для портрета вы хотели бы надеть?
– Всё равно, хотя нет, то тёмно-фиолетовое, бальное. Оно будет отлично смотреться на белой обивке и падать на пол складками.
– Сейчас принесу.
Она меня переодела, расправила подол, а волосы подколола гребнями. Чуть подкрасили глаза для большей выразительности. Надела бриллиантовое колье с сапфирами.
Я спустилась к художнику. Он окинул меня одобрительным взглядом и предложил присесть так, как хочу выглядеть на портрете.
Полулегла на кушетку, красиво разместила складки юбки, ножка кокетливо выглядывала из-под подола.
– Вы можете не думать обо мне, я тихо буду рисовать вас, – сказал хмурый дядька.– Когда вы окончательно обо мне забудете, картина оживёт.
О чём он? Хотя какая разница, тут вопросов – воз и тележка. Сегодня не лучший день для рисования. Я невольно поджимала губы и смотрела в одну точку. Тело быстро затекло, и я уже мечтала переменить позу, мысли метались перепуганными птицами в голове.
Что я скажу магу, когда он вернётся? Или не говорить и посмотреть, что будет? Может, Рив пытался снять проклятие? Но не вышло, судя по тому, что ничего не изменилось.
Я вздохнула. Нет, он не мог. Значит, что-то не так пошло в ту ночь, но мне не объяснили этого. Может, нельзя? Или я сама должна догадаться.
Боже! Что думать? Я схватилась за голову, руки машинально вынули гребни и кинули их на шкуру. Я пропустила волосы сквозь пальцы. Так гораздо лучше!
Так и лежала, смотря в иллюзорный огонь в камине, запустив одну руку в волосы, а другую бессильно уронив на колени.
Я не смогу промолчать. Актриса из меня аховая. Рив заметит, что я чураюсь его. Спрошу прямо! А то как маленькие!
