он самого себя. – Чем ему теперь помочь?
- А может эта Агли, ведьма? – Шишок перепрыгнул на плече Вула, и на его удивленный взгляд, говорящий: «Думай, что несешь», ответил. – А чего, бывают такие, я знаю. Наворожат. В себя влюбят, а потом всю душу выпьют, еще и поиздеваются всласть. Хуже упырей.
- Агли - дочка сотника, тут нечестью и не пахнет. Да и сама она на него смотрит как на божество. Я видел ее взгляд. – Ответил тому оборотень. – Взаимно это у них. Такое не подделаешь. Тут Лель свою руку приложил. Он тот еще шутник. Сыграл на своей дудке, и вот тебе двое несчастных, страдают от чувств.
- Идемте спать. – Федогран развернулся и пошел в юрту, не став поддерживать разговор. Купаться расхотелось, а говорить тут уже не о чем. Сам влюбленный решать должен, что делать, никто не поможет, любой совет будет неправильный, и кроме раздражения ничего не принесет.
«Утро вечера мудренее». – Говорит древняя как мир поговорка. Вот только такого решения проблемы, не ожидал никто. Мудрое утро оказалось слишком жестоким.
Глава 25 Просьба от которой нельзя отказаться.
Разбудили друзей крики, и звон оружия. Полог юрты откинулся, открыв взору разгневанного Хана-Азхара, за спиной которого бушевала толпа кочевников.
- Мы приняли вас как дорогих гостей. – Кипел гневом вождь Гуннов, выплевывая злобой слова. – Мы разделили с вами пищу и кров, а вы ответили черной неблагодарностью и подлостью.
- Подожди, друг. – Вставший навстречу гостю Федогран вытянул руки ладонями вперед. – Мы ничего не делали такого, что можно назвать подлостью, мы мирно спали. Может ты объяснишь, в чем дело, что вас так разозлило? Мы ничего не понимаем.
- Пропала Агли, и ваш друг виновен в этом.
- Как понять пропала, и причем тут Бер? Объясни толком. Я ничего не понимаю.
- Вчера вечером она поругалась с отцом, который ей сделал замечание по поводу непристойного поведения. Она слишком уж откровенно переглядывалась с вашим здоровяком. Девочка вспылила и убежала из дома. Камал не придал этому особого значения, так как она частенько так поступала, характер у нее взбалмошный и горячий, вся в отца дочка. Ночевать тоже не пришла, но и это не особо взволновало родителей. Перебесится, сама явится. Опасностей тут нет никаких, вся округа сто раз проверена. Поэтому искать не пошли. Но и утром ее не было, зато нашли спящего на берегу Бера с вот этим в руке. – Хан протянул вышитый замысловатым восточным орнаментом платок. Эта вещь принадлежит Агли. – Что он с девчонкой сделал?
- Бер что-то сделал с Агли? Бред какой-то, он на нее дышать боялся. Пошли поговорим с ним. – Федогран решительно отодвинул хана, вышел из юрты, и смело пошел напролом, сквозь гомонящую толпу.
На берегу реки стоял насупившийся медведь. Двое воинов держали его за руки, а еще четверо целились в грудь копьями. Увидев названого брата, тот поднял голову, и посмотрел на него с такой таской во взгляде, что у парня защемило в груди.
- Я ничего не понимаю. Мне говорят, что Агли пропала и обвиняют меня. Но я ничего не делал. Я спал. – Едва слышно произнес он, и едва не заплакал.
- Как у тебя оказался в руках ее платок? – Федогран, как можно спокойнее, задал вопрос, который волновал всех в поселении.
- Так она его обронила, когда убежала. Я когда из воды вылез, то нашел. Хотел утром отдать, а тут такое…
- Тебя обвиняют в ее исчезновении.
- Меня!!! – Они что с ума сошли. Ты же знаешь мои чувства. – Он поднял руки и прижал к груди, прямо с повисшими на них воинами. – Я быстрее сдохну, чем посмею ей навредить.
- Она была с тобой тут, это факт, или ты скажешь другое? – Из толпы вышел Камал, сверля с ненавистью медведя глазами, и с трудом сдерживая гнев. – Ты последний ее видел, после чего она исчезла. У тебя в руках ее платок. И это тоже факт. Я требую у хана суда, и расправы!
Все кочевье загудело, поддерживая выкриками своего сотника. Еще немного, достаточно небольшой искры, любого необдуманного действия и произойдет непоправимое. Дальше угомонить кровожадную толпу сможет только пролитая кровь. Разбираться, каяться и сожалеть они будут потом, когда исправить уже ничего нельзя. Такое надо пресекать быстро и решительно.
- Стоять всем! – Рявкнул во все горло Федогран и встал рядом с Бером, и тут же рядом с ним появился Вул, а на плече взлетел шишок. – Вы обвиняете моего брата в преступлении, которое он не совершал. Сначала надо доказать, что к исчезновению девушки он имеет хоть какое-то отношение. Но даже не это главное. Сейчас важнее всего найти ее саму, и желательно живой, и только после этого что-то решать.
- Он прав. – Послышался сначала одинокий выкрик, тут же поддержанный многоголосым шепотом обсуждения. – Надо найти Агли. Не могла же она сквозь землю провалиться. Перероем тут все, но отыщем. Нельзя просто так обвинять гостя, это неправильно. – Несся со всех сторон гомон, и вдруг словно встав на недолгую на паузу, вновь зазвучал, но уже по-другому, взволнованно и ошарашенно. – Бичура… Сама пришла… Невиданное дело… Такого еще не было…
Сквозь расступающееся гудящее удивлением и гневом собрание кочевья шла малюсенькая, размером с енота, горбатая, седая бабушка в потертой синей рубахе, широких шароварах такого же цвета, босая и в расшитом бисером и золотыми монетками кашпау (женский головной убор в виде шапочки) на голове. Опираясь на кривой сучковатый посох, и улыбаясь желтым кривым клыком в правом углу тонких синих губ она двигалась уверенно вперед, не обращая никакого внимания на взволнованных людей. Черные как ночь глаза сверкали красными отблесками, внимательно кого-то высматривая в толпе, и разочарованно опускались в землю, чтобы тут же подняться вновь.
- Кто тут у нас Федогран? – Внезапно прозвучал ее тоненький голосок, заставивший всех смолкнуть, и обратить взоры на нашего с вами героя. – Значит это ты будешь батыром, богами на подвиг избранным? – Вытянула она палец с длинным кривым ногтем в сторону парня.
- Что-то я погорячился, назвав ее Су-Ияси, своей женой. – Хохотнул нервно шишок. – Чего-то мне еще похолостиковать сразу захотелось. Не нагулялся я еще.
- Помолчи зверюшка. – Палец переместился в сторону Ильки.
