руководством профсоюзов приводили правительство за стол переговоров и вынуждали его идти на уступки. Забастовки 1991 года стали фактором, способствовавшим поддержанию уровня социальных расходов первым избранным правительством, которое, «опасаясь срыва, подобного [предыдущей] такси-блокаде, уступило и перетасовало государственный бюджет в пользу покрытия определенных мер социальной политики» [Toth 2001:46]. С 1991 по 1993 год профсоюзы участвовали в работе органов, принимавших совместные решения, что давало им некоторое политическое влияние. Несколько профсоюзных федераций вступили в союзы с политическими партиями. В особенности стоит отметить альянс конфедерации профсоюзов – преемницы старой коммунистической, Национального совета профсоюзов (НСП) – и социалистов. Социалисты начали создавать сеть неокорпоратистских институтов, но фактические трехсторонние переговоры не были институционализированы. Правоцентристское правительство, избранное в 1997 году, маргинализировало организованный труд. Затем в 2002 году социалисты восстановили сотрудничество и привели профсоюзных лидеров в правительство.
Андраш Тот описывает ситуацию в Венгрии в конце 1990-х годов следующим образом:
Каждая из основных профсоюзных конфедераций занимала время от времени сильную позицию благодаря мобилизации трудящихся и имела моменты политического влияния благодаря связям с политическими партиями. Вместе с тем, <…> импульс к построению социал-демократического типа производственных отношений <…> распался, и венгерская система производственных отношений снова находится в переходном состоянии, на этот раз, кажется, далеком от практики Континентальной Европы [Toth 2001: 54].
В целом альянс социалистов и профсоюзов обеспечил в Венгрии более слабую защиту государства всеобщего благосостояния, чем в Польше, и ни одно из этих государств не институционализировало неокорпоратистские механизмы, в Западной Европе обеспечивающие профсоюзам регулярное участие в формировании трудовой, фискальной и социальной политики.
Электорально-авторитарные примеры: Казахстан и Беларусь
Казахстан
Казахстан начал переходный период с избрания законодательного органа и зарождения политических партий. Однако к середине десятилетия первоначальный процесс построения демократических институтов практически прекратился, а власть сосредоточилась в руках президента Нурсултана Назарбаева. Назарбаев дважды распускал парламент, до того как конституция 1995 года официально расширила президентские полномочия и сделала законодательную власть в значительной степени консультативным органом. В соответствии с конституцией, президент назначает кабинет министров и всех правительственных чиновников, инициирует принятие законов, обладает широкими полномочиями по изданию декретов и наложению вето, доминирует над судебной системой и возглавляет централизованное унитарное государство. Политические партии по-прежнему легальны, но их лидеры подвергаются произвольным ограничениям, а результаты выборов часто фальсифицируются. В общем и целом политические институты лишились своей автономии, а власть президента практически не ограничена [Olcott 2002; Fergus, Jandosova 2003]. Казахстан тем не менее не является авторитарным государством в полном смысле слова. На протяжении 1990-х годов независимые политические партии продолжали проводить небольшое число депутатов в законодательный орган, имеющий право принимать законы. Сохраняются очаги оппозиции и потенциал для противодействия [Levitsky, Way 2002].
Исполнительная власть проводила последовательную политику приватизации, стабилизации и либерализации как макроэкономики, так и государства всеобщего благосостояния, полагаясь при проведении реформ главным образом на полномочия президента издавать декреты[256]. До своего роспуска первый законодательный орган сопротивлялся программе приватизации экономики, а небольшие партии, корни которых уходили в коммунистическое прошлое, продолжали протестовать против реформы государства всеобщего благосостояния. В середине 1990-х годов законодательная власть угрожала заблокировать бюджеты строгой экономии и сначала не поддержала пенсионную реформу, но потом депутаты поддались президентскому запугиванию [Olcott 2002: 113–114]. Профсоюзы, проводившие забастовки и протесты, были открыто подавлены. Представительные институты играют остаточную роль. Плебисцитарные выборы предоставляют некоторые возможности для обратной связи с обществом и протеста. Они также представляют собой форум, на котором Назарбаеву нужно выступать с призывами к народной поддержке. Здесь он озвучил идею национальной гордости казахов, обещание политической стабильности в этнически разделенном государстве, а также обещание распределять постреформенные доходы от огромных нефтяных и минеральных богатств страны. В целом баланс политической власти в партийных и правительственных организациях оказался в значительной степени на стороне сокращения и либерализации.
В России с ослаблением институтов, представляющих общественные интересы, переговоры по поводу ресурсов благосостояния стали концентрироваться в основном внутри государственных структур. Это же можно сказать и о Казахстане. По словам Марты Брилл Олкотт, «когда парламент лишился своей силы, кабинет министров и система министерств [стали] одной из немногих потенциальных арен для политического противостояния» [Olcott 2002:114]. Но заинтересованные в системе всеобщего благосостояния государственные структуры оказались в Казахстане гораздо слабее, чем в России, а консультанты из МФИ получили гораздо больший доступ и влияние. Внутри правительственного аппарата власть все больше концентрировалась в администрации президента. Имели место «неоднократные атаки на институциональную структуру [правительства] посредством неоднократных открытий и закрытий тех или иных органов», и влияние министерств на протяжении всего десятилетия падало [Cummings 2005: 53]. Руководство страны уничтожило или трансформировало как унаследованные программы социального обеспечения, так и министерские структуры, которые ими управляли. В 1997 году, частично отреагировав на давление со стороны МФИ, направленное на сокращение бюрократии, Назарбаев резко ликвидировал треть аппарата и министерств национального правительства, что сопровождалось большой текучестью кадров и назначением лояльных президенту лиц на руководящие должности. В 1999 году он вновь провел реорганизацию институтов социального сектора. Министерства здравоохранения, образования и ряд других были объединены в единое министерство, а некоторые их функции переданы неправительственным организациям [Cummings 2000]. В период с 1991 по 2001 год центральные государственные институты подвергались «чрезвычайной степени перетасовке <…> и медленной депрофессионализации» [Cummings 2005: 49, 53]. Подытоживая, можно сказать, что власть Назарбаева не сильно опиралась на государственные институты, а они не могли отстаивать свои требования в отношении ресурсов.
Беларусь
Из рассматриваемых переходных государств Беларусь имела самый короткий демократический период. Первый демократически избранный парламент начал заседать в 1995 году и был распущен президентом А. Г. Лукашенко уже в 1996 году. Конституция, принятая на референдуме в том же году, установила президентскую систему, схожую с действующей в Казахстане. В столице сохраняется широкий спектр небольших политических партий, пользующихся поддержкой интеллигенции, но они слишком слабы и внутренне разделены, чтобы бросать вызов президенту. Крупнейшая, нереформированная коммунистическо-аграрная партия, преемница бывшей коммунистической со значительной базой в народных массах и парламентским корпусом, потратила большую часть своей энергии на бесполезную борьбу за власть с руководителем страны. Политические оппоненты подвергаются произвольному насилию, заключаются в тюрьму и исчезают. Независимые профсоюзы в 1995 году были объявлены незаконными, после того как силы безопасности подавили забастовку работников транспорта по поводу задолженности по заработной плате. В целом «начиная с 1994 года сознательно прилагаются все усилия для сдерживания развития гражданского общества» [Eke, Kuzio 2000: 539]. Режим остается электорально-авторитарным; в Беларуси периодически проводятся выборы и референдумы, а президент Лукашенко, судя по всему, сохраняет существенную поддержку, особенно среди пожилых людей и сельских слоев
