– Обывателю сложно понять, – исследователь явно обиделся. – Что наука требует жертв! Что без жертв не бывает свершений…
Он опрокинул рюмку и затряс головой, скривился.
– И все-таки… – Чуднов набычился.
– Вечер добрый. Прошу прощения за опоздание…
Глава 22
Астре было душно.
Нет, не от жары и не из-за закрытых форточек, тем паче, что из тех сквозило. Из-за людей. Именно из-за этих вот людей, что собрались за столом ради какого-то странного праздника.
Революция.
Мама этот праздник не любила. Нет, праздновала, потому что не стоило выделяться. Но не любила.
– Мы и так слишком иные, – как-то сказала она, прикалывая на белый фартук Астры красную звезду. Звезду Астре дали в школе, куда она и явилась только для того, чтобы звезду получить.
Нет, сперва было торжественное собрание.
Клятва.
И мама, которая увела Астру сразу после, сказав:
– Приличия соблюдены, и больше здесь делать нечего.
Приличия она соблюдала и на праздник, принаряжаясь, принимая красные гвоздики и красные же шары, оставаясь после на недолгие посиделки коллектива…
…чувствовала ли она себя столь же чужой, далекой от прочих, как Астра?
Еще взгляды эти.
Любопытные.
Оценивающие…
Только и успокаивает, что маг рядом. Держит ее за руку, как ребенка, и Астра ему благодарна за это. Она терпит.
И ждет.
Чего?
Сама не знает. Чего-то, что всенепременно произойдет, но… когда?
Первым поднялся Путятин, попросив разрешения закурить, и был отправлен на лестничную клетку. За ним потянулся Матвей Илларионович, который за столом сидел тихо, будто смущался.
Заиграла музыка. Эвелина вынесла старенький граммофон, и скрипящий надсаженный голос запел о любви.
– Позволите? – Алексей протянул руку, приглашая Антонину на танец. И та согласилась.
– А ты… не хочешь? – тихо спросил маг.
– Я не умею, – призналась Астра.
– Могу научить.
– Не здесь.
На нее будут смотреть, Астра это точно знала, а она не хотела, она устала от взглядов.
– Я… посмотрю, как там девочки.
Хороший предлог, чтобы сбежать. Не совсем, ненадолго, она вернется, потому что нельзя оставлять его одного. Он, конечно, маг и даже разума, и опытный, но все равно не справится.
Слишком ослабел.
К девочкам она и вправду заглянула, скорее для того, чтобы убедиться, что обе на месте. Нет, она чувствовала их, но… ей хотелось увидеть все самой.
Сидели.
Играли.
Строили из кубиков дом.
– Откуда кубики? – поинтересовалась Астра, потому что недавно этих вот кубиков еще не было.
– Ингвар принес, – Розочка ставила один на другой. – Сказал, что если что, чтобы кидали… в стену или еще куда. Ну и играть тоже можно.
Астра взяла кубик в руку.
Это, конечно, вопрос, можно ли играть боевыми артефактами третьего уровня, но кидать ими в кого-нибудь и вправду удобно.
– Хотите чего-нибудь?
Розочка с Машкой покачали головами. А Астра с удивлением отметила, насколько они стали похожи, куда больше, чем раньше. И эта вот Машкина хрупкость сделалась совсем уж нечеловеческой, а глаза…
– Так надо, – тихо ответила Машка. – Он придет.
– Кто?
– Тот, кто придет, – Машка закрыла глаза и прислушалась. – Он уже близко.
– Тогда надо уходить, – паника затопила Астру.
Попыталась.
И схлынула, оставив после себя удивительное спокойствие.
– Нельзя, мама, – Розочка спокойно поставила кубик на кубик. – Он не позволит… да и увидишь, все будет хорошо. Правда, Машка?
Та кивнула.
– Ты… видишь?
– Немного. Когда здесь не мешают, – Машка ткнула пальцем в висок. – Раньше путалось. Все. И страшно было.
– А теперь?
– Теперь не так. Дядя Свят запер страх. И шум. Теперь можно разобраться, – она сидела на полу, перебирая разноцветные лоскутки, и выглядела целиком сосредоточившейся на нехитром этом занятии. – Бабушка… тоже… раньше. Видела. Только боялась. Всегда. Назад видеть проще. Впереди путается, но тоже можно. Бабушка боялась.
– Чего?
– Что узнают.
– И что случится?
Машка пожала плечиками.
– Придут. Заберут. Она и маму поэтому ругала, чтобы не забрали… и меня… она не плохая, только… не все умеют не бояться. Я тоже не умею. Сама.
– А если со мной, то умеет, – Розочка дотянулась и погладила Машку по руке. Потом же посмотрела на Астру и сказала: – Ты иди уже…
Наверное, взрослому человеку или не человеку, не стоит слушать детей. Что дети вообще понимают в жизни? И Астра должна была бы настоять на своем.
Забрать детей.
Уехать.
Потребовать защиты, не важно от кого, главное, чтобы надежной, но… она просто кивнула и сказала:
– Если вдруг что-то нужно, зови, хорошо?
– Ты услышишь, – пообещала Розочка.
А в коридоре Астру уже поджидали, хорошо, что не у самых дверей, должно быть, опасались, что, заметив этакую настойчивость, она в комнате спрячется.
И желание было, но…
– Доброго дня вам, – сказал Ниночкин кавалер, кланяясь, и руку протянул, Астра же свои за спину убрала. Не хватало еще, чтобы их всякие тут трогали. Огляделась. Коридор был пуст. – Не волнуйтесь, я хочу только побеседовать…
Художник стоял, перегородив собою путь, и покачивался. Но пьяным он не был. Пьяные люди ощущаются иначе, чем трезвые, поэтому Астра знала совершенно точно: Путятин пьяным не был.
– Дива… впервые вижу диву так близко, – он выдохнул смесь странных запахов – табака и спиртного, и женских духов, и еще чего-то донельзя тошнотворного. – Я много слышал, но чтобы видеть… в Москве не осталось никого из дивного народа. И в Ленинграде… вы теперь держитесь в стороне от городов.
– Что вам нужно?
Его глаза прищурились.
– Я бы хотел написать ваш портрет. В вас есть что-то такое, донельзя нечеловеческое.
– Потому что я не являюсь человеком.
Страха по-прежнему не было, и отнюдь не потому, что он остался там, в комнате, вход в которую Астра закрыла спиной. Страха просто не было.
