в зале, чтобы привыкнуть драться в этой штуке, потому что она стесняла мои движения, но могла спасти от пуль, а на ремнях можно было закрепить кучу всего полезного. Девятимиллиметровый был у меня в нагрудной кобуре — отличный вариант на тот случай, если тебе надо вытащить пушку, когда ты сидишь в машине, но этот ствол не был моим основным в по-настоящему серьезной драке. Сорок пятый калибр в набедренной кобуре был сейчас моей основной пушкой. Он аккуратно крепился к ноге и не добавлял тесноты к и без того тугому жилету. Полуавтоматическая винтовка AR-15 висела на ремне, так что я могла убрать ее за спину, если она мешала, либо без проблем перехватить ее и поднять к плечу, если понадобится. Я держала винтовку в руках, пока шла по лесу, чтобы она ни за что не зацепилась, но после того, как остановилась, убрала ее за спину. Запасные патроны лежали в кармашках моих военных штанов — это что-то типа брюк-карго, только плотнее, и они лучше подходят для хранения всяких опасных и полезных игрушек. Под рукавами маршальской ветровки на мне были наручные ножны. Кинжалы в них не раз спасали мне жизнь. Патроны могут закончиться, а ножи останутся острыми и они всегда готовы к бою. Я призналась сама себе, что набрала арсенала отнюдь не для выполнения ордера. Я это сделала так, чтобы у меня был шанс дать отпор Олафу. Возможно, я и снарядила как на медведя, но насчет них я точно не переживала. Если я не вооружаюсь до зубов, чтобы прогуляться по лесу, то я не оправдываю своих дерзких кличек. Я была Истребительницей. Я была Войной. Либо я оправдываю свою репутацию, либо нет. Блядский Олаф заставил меня сомневаться в себе.
Я ждала, что в воздухе будет стоять запах хвойных растений, потому что здесь их было гораздо больше, чем у нас дома, и я действительно ощутила приятный еловый запах со сладковатыми нотками кедра, но по большей части здесь просто пахло землей. Что-то среднее между стоячей водой и свежевскопанной землей, как на болотах их моих детских воспоминаний. Я всегда знала, что пришла весна, когда лягушки на том болоте начинали неистово квакать. Болото пахло одновременно как озеро и как земля. Все запахи там дрейфовали между ароматами почвы и пруда. То, что я чувствовала сейчас, было похоже, но оттенок земли в воздухе был отчетливее, он походил на запах торфа. Интересно, если я углублюсь в подлесок, найду ли я где-нибудь поблизости трясину, в которой будет больше почвы, нежели воды, в отличие от того болота, которое я помню из детства? Кстати, интересно, как оно там — все еще на месте или кто-то из застройщиков похоронил его под очередным зданием? Я надеялась, что оно на месте. И что лягушки возвращаются туда каждую весну, а красноплечие трупиалы по-прежнему поют и гнездятся в рогозе. Мне вдруг ужасно захотелось, чтобы Мика оказался сейчас здесь, со мной, но его безопасность была для меня важнее — даже несмотря на то, что он мог помочь нам спасти Бобби.
На этот раз голос Мики в телефоне не был заспанным.
— Здравствуй, любовь моя. Ньюман только что прислал нам запрос и пригласил к участию в деле.
— Это здорово, Мика. Правда.
— А по твоему голосу не скажешь. Что случилось?
Я вздохнула и позволила себе прислониться спиной к стволу ближайшего дерева. Он был твердый, настоящий и ощущался чудесно, хотя со всем этим снаряжением, которое я на себя навешала, мне было трудно почувствовать себя уютно, но надо же как-то искать компромиссы. Здесь, в окружении ветра и птиц, я чувствовала себя спокойно.
— Мне правда нужна помощь Коалиции, чтобы Бобби Маршан оставался в живых и держал человеческую форму, не говоря уже о помощи в расследовании, потому что нам надо понять, подставили его или нет, и кто это сделал, но я не хочу, чтобы ты приезжал.
— Не понимаю. Тебе нужна помощь Коалиции или нет?
— Нужна.
— Обычно это означает, что тебе нужна моя помощь, Анита.
— С тех пор, как Натэниэл попросил нас поменьше выезжать за пределы города, ты и так делал это слишком часто.
— Это правда, но я же приеду к тебе, и мы будем вместе. Обычно ты такие идеи одобряешь.
— Олаф здесь, Мика.
— Ты вызвала его в качестве своей группы поддержки?
— Нет.
— Он там официально, как маршал? — В голосе Мики появились тревожные нотки.
— Да.
— На секунду ты меня напугала, Анита. — Я услышала в его голосе облегчение и озадаченность одновременно.
— Прости, Мика, я… Я не хотела.
— Хорошо, извинения приняты. Если он там как маршал Отто Джеффрис, то почему ты напугана? Звучишь так, будто тебе страшно.
— Ты не можешь просто принять как факт, что я не хочу, чтобы ты находился рядом с ним?
— Мы были в непосредственной близости от него во Флориде, на свадьбе Эдуарда, и ничего плохого не случилось.
— Мы туда приехали на свадьбу. Потом Олаф свалился, как снег на голову. Сейчас он здесь с самого начала, и он, блядь, верлев, так что я хочу, чтобы ты принял осознанное решение. Ты взрослый и самый разумный из всех, кого я знаю, так что я оставляю выбор за тобой.
— Я понимаю, что ты звонишь, чтобы предупредить, что он с тобой, потому что это повлияет на комплект телохранителей, который я с собой прихвачу. Но тот факт, что ты просишь лично меня не приезжать — вот это внезапно.
Я попыталась собраться с мыслями и облечь их в слова, но забила на это дело.
— Я не знаю, что тебе сказать. Сейчас он другой. Его серьезно волнует тема отношений. Последний до хрена жестокий мачо-верлев, который видел меня любовью всей своей жизни, был Хевен, и ты сам прекрасно знаешь, чем там все закончилось.
— Я согласен, что сообщество верльвов — самое жестокое в веркультуре, но Хевен всю свою жизнь был преступником, Анита. Он с юности работал силовиком, и в телохранители подался только под крыло босса мафии и мастера Чикаго.
— Я в курсе. — Ответила я, и это прозвучало раздраженно даже по моим меркам. У меня не было причин злиться на Мику.
— Олаф служил в армии, потом был охотником за головами, а сейчас он — американский маршал. Он не только криминалом промышлял, так что у него больше навыков взаимодействия с реальным миром, чем у того, кто занимался только побоями и убийствами.
— Я не уверена, что Олаф служил в настоящей армии. Он
