снова возник звук.
– Ох… Не об этом бы сейчас… Но… И да, и нет. Во общем, если честно, я не знаю и сам. Есть, кончено, такая теорийка… об одном… так называемом «информационном поле». Но, в общем-то, это всё не доказано. И думаю, тут дело в другом. Не могу объяснить… Но такими темпами ты и сам скоро всё поймёшь… Блин! Этот Кэп ваш – гад! Ну что с вами делать теперь?! Я ведь пытаюсь помочь! Честно, пытаюсь, но… говорю же… я отнюдь не всемогущ.
Голос исчез, в наушниках воцарилась тишина. Первый решил уже, что на этом всё, отрешённо подумав: «А остальные слышали?» Хотел оглянуться на них, но тут голос раздался опять. На этот раз без щелчков, без сопутствующего скрипа, без шороха, без призвука дыхания или других характерных шумов – таких, какие бывают, когда говорят в очень близко поднесённый к губам микрофон.
– Кстати, Первый… Здесь фонит. Не смертельно, но… – по велению собеседника у Первого на забрале зажглась пиктограммка дозиметра. – Пока мало: каких-нибудь пару рентген. Но вот дальше будет хуже. Ваша броня – это так… Лучше вам идти побыстрее.
Тут послышался неадекватный смешок. Первый решил, что и он прозвучал довольно странно: не так, например, как милое фырканье Ханни или сиплое уханье Фёдора, не как человеческий смех. Просто звонкие, чистые нотки более высокого тона голоса говорившего.
– У-м-м-р-р!.. – досадливо прорычал Первый, поздно спохватившись о том, что это-то уж точно услышат другие члены отряда. – Доберусь… задницу тебе надеру!
Снова звякнул невесомый смешок, а затем пропал насовсем. Ну а Первому пришлось объясняться по рации с группой и Ханни. Впрочем, они все давно привыкли к его закидонам. Хотя у лингвиста, похоже, при угрозе отвисла челюсть – так резко он выпалил «Что?!» в рацию своего полушлема.
***
Чем ближе они подходили к источнику излучения, тем сильнее им делалось не по себе. Стены коридора казались уже не покрытыми солью, а какими-то будто оплавленными, запёкшимися глянцевой коркой. Надписи под ней растворялись, сливаясь в размытые пятна, словно старые татуировки. От этого стены казались обтянутыми человеческой кожей.
Впереди осклизлый бетон лизал ореол галогена и виднелись первые двери. За ними мерцал холодный зеленоватый отсвет и дёргались огоньки диодов. Когда группа подошла ближе, стало ясно, что там кабинеты, заставленные оборудованием. Кабинеты опустевшие, странные, покинутые неизвестными юзерами ахроматических мониторов и угловатых стульев. Впрочем, теперь здесь попадалась и более привычная мебель. Композитные стулья и кресла, у которых ножки из стали, а сиденья из полимера; широкие тёмные столы, заставленные чем-то, безусловно напоминающим офисную технику. В столешницах были углубления, и в них прятались не совсем обычные по форме клавиатуры: изогнутые, горбатые, с широкими полями мелких кнопок, маркированных не только символами, но и всей палитрой видимого спектра.
Фид и Рейко с любопытством заглядывали в двери, а в их шлемах тихонько повизгивали электроприводы оптики. Но Ханни спешила вперёд, не давая им остановиться. И Первый знал, почему она так уверенно ведёт их. Хорошо это или плохо, но вскоре он и сам почувствовал нечто. Дозиметр набирал обороты, а вокруг появилось что-то вроде сильного электрического поля. Цифровые пиктограммки на забрале его шлема начали рябить, и волоски на теле встали дыбом. Группа явно к чему-то приближалась. Уж к тому ли самому, что искал Кэп, или нет, но, похоже, это было чем-то серьёзным. И Первый буквально осязал, как они сокращают дистанцию до этого нечто.
И вот впереди показалась новая аркада порталов, ведущая в огромный зал. Множество невероятных устройств, электронных терминалов, дисплеев громоздилось вдоль стен, нависая друг над другом, перекрывая обзор, выстраиваясь в башни, столбы, колонны, перевёрнутые пирамиды, растущие в высоту, расширяющиеся от низа к верху с увеличением размера элементов. Ряды терминалов, контроллеров, сетевых хабов[50], столов со встроенной клавиатурой располагались под ними, загромождая открытое пространство и притаившись за перегородками, лепившимися друг к другу по углам, образуя «персональные рабочие ячейки».
Члены группы шагали по залу, нервно вертя головами. Размах впечатлял, ведь зал уходил вперёд на десятки метров. Под высоким потолком светились мощные галогеновые лампы, и мониторы мерцали бессмысленными блоками цифр. Но, видимо, для Рейко с Фидом эти символы имели смысл.
– Кажется, полетела система, – усмехнулся Фид. – Может, нам пора остановиться и взглянуть на них получше?
– Нет, – отрезала Ханни. – Ещё немного. Вы же чувствуете… Это не вся картина…
И действительно, это было лишь частью картины. Добрых метров через сто в конце зала разверзлась исполинская арка. Мощные силовые кабели тянулись к ней по стенам, отрастая от электронных терминалов, от каких-то механизмов, шкафов, установок, похожих на центрифуги, и чёрт знает чего ещё в этой сложной, непонятной системе. А сквозь арку виднелся другой, ещё более огромный зал, так что даже казалось странным, как вообще всё это могло поместиться здесь, под землёй, не проваливаясь внутрь. Объект вышел далеко за рамки его предполагаемой конфигурации. Что бы там ни напророчил Кэп, кажется, он и сам не мог представить всей правды о нём.
Зал за следующей аркой был тоже заставлен шкафами трансформаторов, какими-то механизмами, турбинами и вакуумными котлами. От них тянулись трубы. Целёхонькие, чистые, из белого полимера, керамики и стали. Они подходили к большим вертикальным резервуарам, толстые стенки которых были сделаны из прозрачного материала. За стенками бурлила вода, тяжело поднимался пар. Трубы ныряли в котлы перевитыми мёртвыми змеями, а затем выходили из них и тянулись дальше к тому, что было расположено в центре техногенной композиции зала.
Огромный прозрачный конус, перевёрнутый основанием вверх. В пирамиде бурлила, кипела, извивалась смерчами плазма. Беспощадные всполохи света: ярко-синие, голубые, пурпурные – кружились внутри пирамиды, закручиваясь турбулентными вихрями, переливаясь алмазными венцами и темнея чудовищными язвами недоступного глазу ультрафиолета. Всё это напоминало снимки состояний поверхности солнца.
А в полу перед пирамидой располагалось нечто круглое – не то мозаика, не то сложная система металлических люков со стикерами цветовой маркировки. Это походило на странную, круглую шахматную доску с клетками, размеченными синим, красным, жёлтым и мятно-зелёным.
Члены группы прямо «зависли», прикованные к этому зрелищу. Глядя издали, сквозь проём, но как будто находясь совсем рядом, воспринимая всё в мельчайших деталях. А потом айтишники бросились к ближайшим терминалам, почувствовав, что для них губителен каждый миг пребывания здесь, но не оставляя надежды подключиться к местным системам.
Фёдор заковылял к дальней арке. За ним очень неуверенно, явно колеблясь, запинаясь на каждом шагу, поплёлся и Джон, понимая, что такое решение равносильно самоубийству. А Леонид с Айджан остались стоять на месте,
