— А в котором часу был звонок?
— Около десяти вечера.
— Тогда почему Владимир Федорович не позвонил вам сам?
Грязнов видел, что женщина растеряна и обеспокоена.
Ольга Николаевна взглянула на него:
— Пожалуй, я приготовлю кофе.
Грязнов поднялся:
— Не стоит. Я уже ухожу. Все, что мне нужно было, я узнал. Спасибо.
— Подождите! — Ольга Николаевна вскочила. — Вы же не можете уйти просто так! Скажите, что с Володей.
В дверях гостиной Грязнов остановился и обернулся:
— Не знаю, Ольга Николаевна. Если тот человек, что звонил, не сказал вам, что Владимира Федоровича вчера похитили…
Ольга Николаевна упала в кресло, словно силы разом покинули ее.
— Я знала, что чем-то подобным все и закончится… — пробормотала она едва слышно.
Грязнов заинтересованно вскинул брови, но ни о чем расспрашивать не стал.
— Но вы-то, уголовный розыск, собираетесь что-то предпринимать? — Она в отчаянии взглянула на Грязнова.
Грязнов усмехнулся, потер кончик носа, что свидетельствовало о его крайнем замешательстве, и пожал плечами:
— Если за этим стоит уголовное преступление, то им, скорее всего, займется местная криминальная полиция, если это воинское…
— Что значит — воинское? — перебила Грязнова жена Васина. — Что вы этим хотите сказать?
— Я хочу сказать одно, — твердо сказал Грязнов, — если к полковнику Васину проявила интерес чья-нибудь военная разведка…
Он не договорил, женщина схватилась руками за голову и простонала:
— Боже мой… Какой ужас! Разведка… Чья?!..
Грязнов удивленно посмотрел на Ольгу Николаевну.
— Да погодите вы расстраиваться-то. Может быть, не все так мрачно пока, как кажется.
— Я сразу могу сказать, что ничего не знаю о его… связях… — Ольга Николаевна запнулась.
— Вас никто пока и не спрашивает, — ответил довольно резко Грязнов. — Где у вас телефон?
Ольга Николаевна показала на большой японский аппарат с множеством кнопок, но когда Грязнов поднял трубку — не услышал ни малейшего признака жизни телефона.
— Он что, не работает?
— Почему, недавно все было в порядке. — Женщина взяла трубку, послушала, удивленно вскинув брови, и виновато улыбнулась. — Может быть, отключили? Такое бывало раньше…
— Хорошо, проводите меня, пожалуйста, а то ваша собачка…
Женщина направилась к ротвейлеру, взяла его за ошейник и втолкнула в боковую комнату:
— Посиди пока там!..
Они в молчании дошли до калитки. Ольга Николаевна тронула Грязнова за рукав:
— Подождите, э-э…
— Вячеслав, — подсказал Грязнов.
— Вячеслав, скажите, а при чем тут уголовный розыск?
Грязнов с шумом выдохнул воздух, достал пачку «Столичных» и закурил.
— Он подозревается в совершении тяжкого преступления. В покушении на убийство. У меня есть постановление на его арест. Вот так-то, значит…
Ольга Николаевна схватилась за сердце и тихо застонала:
— Я не верю… Он не может…
— Прошу вас, никуда не выходите. Я скоро вернусь, — потребовал Грязнов.
Ольга Николаевна закивала, а следователь зашагал прочь по улице, оставив женщину в полной растерянности. Когда Грязнов поворачивал за угол дома, он не обратил внимания на «джип-чероки», который остановился неподалеку от коттеджа Васиных.
Трое офицеров выскочили из «джипа» и подбежали к калитке. Один из офицеров толкнул ее…
Грязнов быстро шел по идеально чистой немецкой улочке. Мысли его были заняты всем происшедшим за последние сутки, но взгляд поневоле отвлекался и блуждал по сторонам. Взгляд ласкали идеально чистые витрины магазинов, идеально чистый асфальт, и это среди слякоти европейской зимы!
Вдоль тротуара у самой дороги стояли игрушечные скамейки, выкрашенные розовой краской, они походили на нитку погремушек ребенка-великана. Скамейки приютились под голыми ветвями деревьев, обвешанных паутиной гирлянд маленьких светящихся лампочек.
Эта идеальная чистота, асфальт, словно вымытый с мылом, будоражили душу Грязнова. Он вспоминал Москву, в которой сейчас непролазная грязь, такая, что черт ногу сломит. Обувь и корпуса автомобилей разъедает вездесущая соль, которая засыхает на башмаках белой коркой.
Ну когда же у нас в столице будет хоть какое-то подобие Европы? Или никогда? Это судьба у России такая — быть полунищей, полуголодной, заброшенной на задворки Европы сверхдержавой?
Слава помотал головой, чтобы отогнать мрачные мысли, и стал взглядом искать вывеску ближайшей почты.
Скоро он был на почте, где заказал переговоры с Россией на ломаном, вперемежку с английскими словами, немецком. И уже через минуту он услышал хмурый голос Кости Меркулова:
— Меркулов слушает.
— Это Грязнов… — На том конце провода повисла пауза.
— Слава, это не шутка? Ты где?
— В Германии, где же еще. Слушай, у меня мало марок, так что буду краток. Тут такие дела… ты в курсе?
— Какие дела? — послышался тревожный Костин голос.
— Васин пропал.
Снова повисла пауза, и после паузы жесткий Костин вопрос:
— Где?
— Его предположительно похитили в Вильнюсе.
— Вильнюс — это не совсем у нас, — мрачно отозвался Меркулов. — Где Турецкий?
— Он сейчас трескает водку, а мне удалось сбежать.
— От кого?
— От военных ребят, которые пасут нас обоих. Шагу без них не можем ступить.
— Немедленно возвращайтесь, и никакой самодеятельности, ты понял, Слава?
— Понял. Возможно, это из-за нашего здесь присутствия поторопились убрать Васина с глаз долой.
— Все возможно. Где Фролов? Вместе с вами?
— Нет. Он куда-то испарился, похоже, его тоже заблокировали. Ведь ничего не боятся, хозяйничают, как у себя дома.
— Ладно. Покупайте шампанское, новогодние подарки и первым же рейсом вылетайте. Завтра жду вас у себя в кабинете.
— Подожди, Костя. А может, небольшую самодеятельность, а?.. Хотелось бы прощупать замов командующего, его самого, если удастся, как смотришь? Допросить кое-кого следует…
— Хватит, я сказал, Грязнов! Хватит с меня ваших приключений. Все, я кладу трубку! — И действительно, из трубки послышались короткие гудки.
Грязнов вздохнул, покусал нижнюю губу и отправился восвояси. «Ну и бестии эти вояки. Ловко водят за нос, крутые ребята… — думал Грязнов, подходя к дому Ольги Николаевны. — Нужно будет забрать жену Васина с собой в Москву…»
