не думал, что когда — нибудь смогу перебороть ощущение того, что она пишет это на моем теле. Я надеялся, что она никогда не остановится, даже когда слова будут даваться ей так же легко, как дыхание, я надеялся, что она все еще будет выводить это слово на моей плоти всякий раз, когда изголодается по мне.
Я сосал ее сосок сильнее, мой член набухал, пока не стал твердым и отчаянно пытался вырваться из ширинки. Мои зубы царапали ее плоть, и она вскрикнула от удовольствия, ее хватка на мне усилилась так, что ее ногти впились в кожу.
В дверь позади нас громко постучали, и я на мгновение замер, когда Уинтер села, с беспокойством глядя на меня, а я быстро решил проигнорировать, кто бы это ни был.
— Они уйдут, — заверил я ее, снова прильнув ртом к ее груди, как раз когда стук повторился.
Я зарычал, продолжая игнорировать их, и прикусил ее сосок, когда они снова постучали, заставив ее вскрикнуть, хотя то, как разошлись ее бедра, говорило о том, что это не от боли.
Я мысленно начал проклинать того, кто, черт возьми, был здесь сейчас, стараясь не обращать на них внимания, пока они продолжали стучать по дереву, как вдруг лифт пискнул, сообщая о прибытии кого-то еще.
Я мгновенно выпрямился, хлопнув ножками стула Уинтер по ковру и одернув ее платье, чтобы прикрыть грудь, когда ее глаза расширились от тревоги.
— Господи, Николи, ты не ответишь? — раздался сзади меня женский голос, и я оцепенел, узнав ее.
Глаза Уинтер расширились, словно она уже почувствовала мое напряжение, и я провел рукой по лицу, заставляя себя повернуться и посмотреть на Слоан Калабрези, которая вносила в квартиру автокресло и ставила его на пол, прежде чем поспешить открыть дверь тому, кто, мать его, все еще стучал. Нет, не Калабрези, Ромеро теперь. Я получил сообщения от Рокко с просьбой вернуться на свадьбу. И сообщение о том, что у них родилась девочка и они назвали ее Ривер. Черт.
Белое меховое пятно метнулось ко мне, и я усмехнулся, когда упал на колени, а маленький шпиц Коко Слоан прыгнул ко мне на руки, вылизывая мое лицо, как сумасшедший, как только смог приблизиться. Я выставил себя полным ослом, суетясь вокруг него, прежде чем выпустить его на свободу, чтобы он мог носиться по квартире и все обнюхивать, несомненно, понимая, что недавно здесь побывала другая собака.
«Кто это?» Уинтер начертила на моей спине, вставая и оглядывая новоприбывшего.
Черные волосы Слоан были длинными и уложены в идеальные локоны, которые свисали вниз по спине поверх бледно-серого платья. Она не смотрела в нашу сторону, когда открывала дверь и восторженно приветствовала мужчин за ней, извиняясь за то, что им пришлось ждать, и пропуская их внутрь, пока они заносили в квартиру серебряные чемоданы.
— Моя невеста, — объяснил я Уинтер, на мгновение перенесясь в прошлое и забыв применить слово «бывшая» к этому заявлению. Это не было вызвано какими-то затянувшимися чувствами с моей стороны, просто старая привычка, которая выскользнула как раз вовремя, чтобы поставить подножку. Отец Слоан сказал мне, что я собираюсь на ней жениться, задолго до того, как сообщил ей ту же новость, и я просто привык называть ее именно так. — Я имею в виду девушка, на которой я должен был жениться, — уточнил я, глядя вниз на Уинтер, когда она нахмурилась в ответ. — На самом деле мы никогда не были вместе. Мы целовались только один раз, да и то… по принуждению.
Уинтер прищелкнула языком, и я постарался придать своему лицу серьезность, не желая, чтобы у нее сложилось неправильное впечатление. Не то чтобы я что-то чувствовал к Слоан, наблюдая, как она спешит к ребенку в автокресле, просто она была частью моего прошлого Николи Витоли, она знала меня до того, как я узнал обо всем этом, мы росли вместе какое-то время…
— Я пойду положу Ривер в другую комнату, чтобы она не проснулась, — сказала Слоан, посмотрев в нашу сторону с немного нервной улыбкой, прежде чем унести ребенка в сторону спальни.
Я снова взглянул на Уинтер и увидел, что она обхватила свое тело руками, пока двое мужчин открывали свои серебряные кейсы, чтобы показать кучу парикмахерского оборудования и хватали стулья, чтобы приготовить все необходимое для стрижки волос. Они явно были здесь для нас двоих, и я проклинал Фрэнки за то, что он организовал все это дерьмо и даже не предупредил нас об этом.
— Хочешь, я скажу им всем уйти, куколка? — спросил я, разводя ее руки на груди, прежде чем поднести кончики ее пальцев к моему рту и поцеловать их по очереди. — Единственный человек, о котором я забочусь в этом месте, — это ты.
Раздражение исчезло из ее глаз, когда она прочитала искренность в моих, и я перевернул ее руку, чтобы поцеловать ее ладонь, запястье, предплечье.
Она хихикнула и игриво оттолкнула меня, но я не отпустил ее, притянув ближе, чтобы заключить ее в свои объятия.
— Привет, — голос Слоан снова прервал нас, и я перевел взгляд на нее, так как она стояла в нескольких футах от нас, выглядя немного потерянной. — Это странно, не так ли? Рокко сказал, что это будет странно, а я сказала ему, что он просто собственнический засранец и ему нужно преодолеть себя, так что мы не можем позволить ему быть правым.
— Я бы даже не надеялся на это, — согласился я, улыбаясь, глядя на нее. Она изменилась с тех пор, как я видел ее в последний раз, и, конечно, это был не самый лучший момент в ее жизни: она была полуутопленницей и пыталась принять тот факт, что ее отец был полным и абсолютным куском дерьма — а также мертвым. Но это было нечто большее, она выглядела счастливой, довольной, это было приятно видеть.
— Это Уинтер, — сказал я, прижавшись поцелуем к голове моей дикарки и заставив ее покраснеть, когда она неуверенно улыбнулась Слоан. — Она моя девочка, — сказал я просто, потому что это было правдой. Она была моей, а я — ее.
— Я слышала… — Слоан тепло улыбнулась и долго смотрела между нами, прежде чем обнять нас обоих сразу.
Уинтер напряглась, а затем расслабилась, и я засмеялся, взъерошив волосы Слоан так, как я делал это в детстве, просто чтобы разозлить ее. Она прокляла меня и оттолкнула, смеясь, когда мы разошлись.
— Вот видишь, совсем не странно, — с ухмылкой объявила Слоан. — Это значит, что я выиграла пари. Рокко будет
