портал. Она знала о нем с детского возраста, строила насчет него планы. Расскажи она мистеру Никельбаккеру — всего кризиса можно было бы избежать. Поэтому, барон Медичи, вы и здесь. Без вашего присутствия перед жителями Аркендорфа встанет лишь два варианта действий — смириться… либо держать баронессу тайком и в коме, медленно и печально воюя за независимость.
— А со мной какой вариант? — бровь итальянца иронично изогнулась.
— О… — она себе позволила маленькую язвительную улыбку, — Мне есть что вам предложить…
Глава 24
— В общих чертах, тебе нужно будет там побыть недели три вместе с доспехами, — инструктировал я Мао Хана, сидящего рядом со мной на пассажирском сидении, — Едешь один, потому что элементы риска… присутствуют. Как прибудешь, с тобой свяжутся от клана Тан, будешь снабжать их оперативной информацией. Но запомни, Мао Хан, твоя главная задача — убедиться, что баронессу Медичи нормально обработает, а затем сообщить мне о результатах. Всё остальное вторично. На нее будут оказывать большое давление, все говорит о том, что она сломается и смирится, но… всякое может быть.
— Я могу на кого-либо рассчитывать в баронстве, господин?
— Относительно — да, — кивнул я, — Там будет даймон. Похож на чернокожего человека с горящими волосами и глазами, зовут Спигон. Он — наш основной союзник, который денно и нощно будет наблюдать за баронессой и отчитываться тебе. На всякий случай, не будь с ним слишком уж откровенен, даймон себе на уме. Если ему покажется, что ты угрожаешь баронессе…
— Я всё понял, господин, будет сделано. Местных крестьян учить обращению с доспехами… хорошо?
— Очень правильный вопрос. Ни к чему. Они должны уметь двигаться и стрелять. Покажи им элементарные правила обслуживания механизмов, но не заостряй на этом внимание. Чем больше они сломают «увальней» — тем сильнее будут нам должны.
— Понял вас, господин.
— Еще пронаблюдай, пожалуйста, за бароном Медичи. Он вполне возможно попытается вести собственную игру, так что, если увидишь, что он закончил с Арией, но ведет разговоры с местными, попроси даймона подслушать, о чем они говорят. На этом всё.
— Я всё выполню, господин.
Закончив инструктаж и высадив свое доверенное лицо у дома азовского бастарда, я отправился дальше. Кристина, выполнившая за вчера чудо дипломатической миссии, благополучно отсыпалась во дворце, а мне пора была заставить темные кланы отрабатывать такой вкусный приз как Аркендорф. В данном случае: самым китайским из всех образов — начать публично давить на Синдикат за неисполнение обязательств их банков. Технически, деньги, изъятые преступной организацией, принадлежали мне и только мне, но отправляли то их восточные кланы!
И у них сейчас возникнет вопрос в надежности банков Синдиката. Большой и настойчивый.
Как оказалось — не только у меня. В виду перетасовок, затеянных правительством, зашаталось и все остальное. Все сомнительные заведения, все полулегальные притоны, все места, где допускалось большее, чем разрешено было законом, сейчас чистились по всему Нью-Йорку. Мне хватило пары часов разговоров с Твинмембером и с представителями общества аристократов, которое меня и сподвигло на «изобретение» газовых плит, чтобы узнать о «переезде» денежных средств из частных контор в государственные банки. Все, кому не лень, сейчас демонстрировали верноподданнические чувства, получая за это дело выборочную слепоту герцогских следователей.
Новость, точнее забавный анекдот о «знаете, господа, что тут со мной приключилось? Синдикат хочет моей крови!» — лег очень в тему текущей беседы, настолько, что после обеда я уже пил чай с парой Герцогов, живо интересующихся, что я собираюсь с этим делать и что сделал уже. Недолго думая, я выдал, что «свалил эти мелочи на жену, с чем она и разбирается». Кажется, я их немного сломал…
Особенно, когда уехал на мобиле от ресторана один, сам управляя транспортом.
Подобная демонстрация храбрости не могла остаться безответной, поэтому на пути далее меня попытались поймать в ловушку, зажав аж тремя мобилями. Ничего из этого не вышло просто потому, что я не стал ждать, пока чужие машины помнут мою, а остановился и сам вышел, успев перестрелять экипаж одного мобиля. Второй и третий, притершие ранее меня к обочине, догадались удрать.
Вместе с полицией прибыли и газетчики, которым я поведал немало интересного из того, что творится на белом свете.
На этом моя работа как агента Её Тернейшества была завершена. Жена понятия не имела, что мы можем еще сделать в данной ситуации, поэтому запланировала лишь поднятие шума, достаточное, чтобы слух о войне между Синдикатом и «человеком, подарившим Америке надежду на процветание» прокатился как можно дальше. Теперь, не считая заряженной на нужные сведения Дарелеи Азовой, идущей сегодня вечером на банкет в честь помолвки старшей дочери графа Любимова, никаких дел не было, оставалось только ждать. В отличие от прямолинейного меня, бывшая Тернова решила воткнуть в противника ядовитую колючку там, куда он не сможет дотянуться, а потом посмотреть, что из этого выйдет.
После недолгого пребывания в полицейском участке я оказался дома, а мобиль, «поймавший» с десяток попаданий из автоматов, уехал в ремонт. Вечером того же дня перед воротами Шарпрока оказались два совершенно разных человека, каждый пришедший по своим собственным мотивам.
— Мне бы поесть и выспаться, княже, — улыбнулся чистой, как у ребенка, улыбкой вусмерть уставший Петр Васильевич, еле стоящий на ногах, — Приютишь? Спасибо. А вот у этой твари есть дела посрочнее, чувствую…
— Оторвал бы тебе голову за «тварь», бандит, — ровно отозвался русоволосый белокожий человек с военной выправкой, оказавшийся Элефаром, — но ты уже доказал, что и бешеные псы могут сильно пригодиться.
— Если я бешеный пес, то кто тут безголовая курица? — весело хмыкнул Красовский, раскрывая объятия подходящей к нам Пиате. Обниматься та не стала, но улыбалась вполне себе дружески.
В моем кабинете Элефар разговорился, предварительно попросив что-нибудь для утоления голода. Как оказалось, нормально он не питался с тех пор, как покинул нас в Блэкроке, хотя этого посланнику бога попросту не требовалось. Тела, которые он сменял, не успевали проголодаться достаточно…
Общество было в расколе. Дело уже было даже не во мне, не в каваре и не в конфликте мнений, а в том, что «раскольники», ободренные переходом к себе банально желающего мести Линкольна, начали вести действия по активной вербовке сторонников-консерваторов. Это значило нанесение ударов по каким-то структурам и планам «колеблющихся», что, в итоге, как и всегда, вызвало ответные меры. В тот момент ситуация еще ничем
