холодном стеклу и вспоминал.
В прошлой, своей жизни, я закончил уже одиннадцать классов. По новой системе. С золотой медалью. Отец умер в день выпускного. А точнее, в ночь. За месяц до этого Славка явился домой выпивши. Он вообще в то время начал много бухать. После того, как вернулся в спорт, брат даже пытался перейти в профессиональную команду. Но не выходило ни хрена. Не «горел» он больше. Ездил куда-то в Челябинск, что ли. С парнями из своего звена. Их там смотрел тренер той команды. Вроде, сильная команда, денежная. А по тем, тяжёлым временам, это был один из самых важных факторов. Финансирование.
Леха и Сашка остались в Челябинске. Никита не поехал изначально. Федьку пригласили в другое место. А Славик вернулся домой.
Начал прибухивать. Сначала немного. Потом — каждый день. Ездил в Воронеж, крутился у Центрального рынка. Что-то они мутили там с пацанами. Участковый, по крайней мере, перед пенсией почти через день к нам заходил. Дядя Дима, тот самый, из «Серого дома», тоже частенько вытаскивал Славика. Потом и ему надоело.
Так вот, за месяц до моего выпускного, брат пришёл бухой и начал огрызаться с матерью. Отец влез, Славик его оттолкнул. Ударил, можно сказать. Батя упал на землю. Мне показалось, что стукнулся головой. А может, и нет. Он к врачам никогда не ходил. Но с того дня, отец стал как-то сохнуть, что ли. Много лежал. Практически не поднимался с кровати. От еды отказывался. Не знаю, почему. Запретил и домой вызывать доктора. А когда я вернулся домой с аттестатом и медалью, узнал, что он умер.
Выгреб из шкафа вещи, взял свои сбережения, накопленные за последние несколько лет. В основном смог собрать небольшую сумму, благодаря тем деньгам, которые давала мать. Ещё сам ухитрялся зарабатывать разными способами, начиная от макулатуры и заканчивая контрольным для одноклассников. Их делал за определенную плату. Упаковал документы об окончании школы в целлофановый пакет. Туда же сунул паспорт. Сложил все это в чемодан и ушёл из дома. Сразу доехал до вокзала. Почему-то не пугала чужая Москва. А вот в родной дом было страшно возвращаться.
Это все я прокручивал в голове, пока мы ехали по Воронежу. Хотя, много, очень много лет старался не вспоминать, а ещё лучше, вообще забыть.
— Славик, давай бегом! Поезд вон стоит. На первом пути! И перрон первый. Ленька, поможешь? — Мать выскочила из машины вперёд всех.
— Ды конечно. Бегите. Я сейчас сумку достану и догоню. — Сосед метнулся к багажнику, чтоб вытащить мой огромный баул.
Как ни странно, но мы успели. И поезд был на месте, и Сергей Николаевич. Ходил перед вагоном, нервно курил. Я впервые видел его с сигаретой.
— Ну, наконец! Думал, что-то случилось! Идём, покажу наши места. — Тренер аж лицом посветлел. Видимо, действительно переживал.
Я обнял мать. Перед тем, как уйти, сказал, чтоб она не вздумала на отца злиться или ненавидеть его. Обещал все объяснить по возвращению. По-моему, она ни черта не поняла.
Когда поезд тронулся, я сидел возле окна, наблюдая, как материн силуэт медленно отдаляется. Но главное, то, что было внутри меня. Когда отец сказал, что это он виноват, я вдруг чётко, нереально чётко понял одну вещь. Костьми лягу, но этот просмотр закончится тем, что мне ответят положительно. И ждать согласятся. И в интернат устроят. Из Москвы я приеду с хорошим итогом. Чего бы мне это не стоило.
