ей дракона-императора. Ей было в пору радоваться за нее, а не завидовать.
Проходя по галерее, ведущей к павильону, Агата заметила мелькнувший вдали темный силуэт. Это был генерал Кир Аверин, облаченный, как всегда во все черное.
Он похоже, тоже ее заметил, и ей показалось, что сперва он хотел пойти ей навстречу, но затем, отвернувшись зашагал в другую сторону.
Это вызвало новую волну злобы в ее душе. Глас дракона-императора терпеть ее не мог! Сперва он пытался выгнать ее на смотре, а потом, на первом испытании уговаривал его величество оставить ее без кольца.
Агата хотела ограничиться полным презрения взглядом, брошенным ему в спину, но внезапно в голове ее вспыхнула неожиданная мысль, и она поняла, как можно попытаться развернуть ситуацию в свою сторону.
Подхватив юбки, она побежала следом за Киром Аверином.
— Генерал, генерал, могу я попросить вас на пару слов!
Он не обернулся, сделав вид, что не слышит, но ускорил шаг.
Агата больше не кричала, сохраняя дыхание для бега.
Нагнав генерала, она наступила на тянувшийся за ним по полу плащ. Он споткнулся и замер на месте.
— Генерал, простите мне мою неловкость, — мило проговорила Агата, обходя его кругом.
— Прощаю, госпожа.
К ее удивлению, он не казался ни злым, ни рассерженным. Его смуглое лицо казалось посеревшим, будто недавно он пережил крайне напряженный момент.
Кир Аверин сделал шаг в сторону, пытаясь ее обойти, но Агата не позволила ему это сделать.
— Простите, но могу ли я задать вам один вопрос?
— Если вы беспокоитесь по поводу ваших подруг, госпожа, то спешу вас уверить, что с ними все хорошо. Вместе с графиней Дэву мы только что сопроводили госпожу Пинну и княжну Лидию в Павильон алых цветов.
— Это прекрасно, но дело немного в другом.
— Если вы желаете знать, кто виновен в разорванных платьях, то пока мне нечего вам сказать, но поверьте, что расследование этого дела идет и виновный не останется безнаказанным.
Кир Аверин снова попытался ее обойти, но она остановила его, ухватив за рукав. Его веки от удивления распахнулись шире, и Агата не могла не ответить того, как красивы его светлые зеленые глаза. Если бы ее сердце и душа уже не были отданы дракону-императору, то она точно согласилась бы с Исорой в том, что генерал был крайне привлекательным мужчиной.
— Так чего вы хотите тогда? — спросил он, не делая больше попыток высвободиться.
— Что я должна сделать, чтобы удостоиться чести отобедать с драконом-императором?
Глава 25. Слезы и камни
Кир Аверин посмотрел на нее светлыми, как лед, так инородно выглядевшими на его смуглом лице глазами, и сказал самую худшую вещь, которую она только могла себе вообразить.
— Ничего, — ответил он, а затем повторил, чтобы еще сильнее припечатать ее тяжестью этой мысли. — С этим ничего не сделать. Дракон-император волен делать все, что он хочет и никто ничего с этим поделать не может. Смиритесь с этим, госпожа Агата.
Она смотрела на него, чувствуя, как в уголках глаз закипают злые и непрошенные слезы. Генерал смерил ее ответным взглядом, не злым, а напротив мягким и жалостливым, отчего она почувствовала себя еще более униженной.
— Вы не лишены определенных достоинств, госпожа Агата. Напротив, меня даже восхищают ваше упорство и смелость, но на этом отборе вам не победить. И поверьте, тем лучше для вас. Лучше бы вам вернуться обратно в свою деревню, к ферналям, как можно скорее, поверьте мне.
Казалось, что он даже не пытается ее оскорбить как-то намеренно, а просто озвучивает то, что пришло ему на ум.
Чувствуя, что вот-вот неминуемо расплачется, Агата сделала шаг назад, стремясь, как можно скорее уйти.
— Спасибо за совет, генерал, но вряд ли я им воспользуюсь. Благодарю, что выслушали меня.
Генерал больше ей ничего не сказал, только слабо кивнул в ответ. Развернувшись, Агата бросилась прочь.
Она шагала по галереям, низко опустив голову, и то и дело смахивая, выступившие слезы.
Ей следовало подойти к любому служителю и отдать ему письмо, написанное для мачехи, попросив передать его на отправку, но она не смела поднять глаз и стыдилась своего покрасневшего и наверняка ставшего уродливым лица, и проходила мимо попадавшихся ей на встречу служителей. О том, чтобы вернуться в павильон и продолжить репетировать танцы и мысли быть не могло. Конечно, подруги бы ее пожалели, но они бы стали расспрашивать о том, что ее так расстроило. Агате было стыдно за то, что она позавидовала успеху Лидии и Пинны и так расстроилась и разозлилась, что вытворила такую несусветную глупость. Она никогда бы не смогла рассказать им о том, как додумалась обратиться к генералу Аверину с такой глупой просьбой.
Было только одно место, куда она могла пойти в таком состоянии и которое было в силе принести ей покой и утешение.
Когда она вошла в птичник, в нос ей ударило знакомым ароматом перьев, помета и свежеванных крысиных тушек.
В стойлах скрежетали и хлопали крыльями фернали. Фифи она нашла в дальнем углу, та высунула свою длинную шею из-за перегородки и заклокотала увидев хозяйку.
— Ну, как ты тут, моя милая? Как ты тут без меня? — приговаривала Агата, почесывая ее под клювом.
Теперь ей было совестно за то, что она ни разу не навестила за это время свою любимицу, и почти совсем о ней не думала. Разум ее застилал дракон-император и предстоящие испытания.
— Назад! — приказала Агата, и Фифи выполнив ее команду, отошла вглубь стойла.
Распахнув воротца, и ступая по устланному мягкой соломой полу, Агата подошла к ней. Делать так было опасно, птица могла среагировать непредсказуемой жестокостью на то, что кто-то посмел вторгнуться в ее пространство. Агата никогда бы не стала повторять нечто подобное с другой ферналью, но Фифи она выкормила и вырастила сама, и та признавала ее своей хозяйкой.
— Сидеть! — приказала Агата, и Фифи опустилась на пол, подогнув под себя длинные кожистые лапы.
Она сверкала глазами, глядя на хозяйку и ожидая угощения.
Еще войдя в птичник, Агата попросила у работавшего в нем служителя позволения надеть грубый холщовый фартук, в карман которого она положила пару полосок вяленого мяса.
Теперь, протянув мясо Фифи, Агата с умилением глядела на то, как подкинув воздух, та их заглотила.
Она села возле Фифи, удобно устроившись на кипе душистого сена. Она все же не забывала о правилах безопасности и не поворачивалась к фернали спиной и не подставляла шею.
Фифи уложила свою большую голову с острым загнутым клювом на
