от сломанных веток. Сперва Лис опознал скакуна — это был Шторм-конь, который прежде принадлежал его отцу: вороной со смоляной гривой, что мог скакать быстрее ветра. Только ему было под силу прорваться сквозь бурю, оставив позади преследователей. Ох, ветерки сейчас, наверное, злятся, что не смогли поймать пришлого.
Конь подлетел ближе. Тут уж Лис узнал и всадника. Конечно, это был Весьмир, кто же ещё?
— Так-то ты гостей встречаешь, Лютогор Кощеевич? — зло бросил чародей вместо приветствия.
— Я тебя не ждал, — соврал Лис, разозлившись на официальное именование. В устах Весьмира оно звучало пренебрежительно. Уж кому как не ему знать, как княжич относился к отцу…
Чародей ему, конечно, не поверил.
— Стой! — он натянул поводья, заставив Шторм-коня парить прямо у башни, а в сторону Лиса сам фыркнул, словно жеребец. — Оно и видно. На Дивье царство тоже не ты зимние ветра наслал? Ещё скажи, что это не они у тебя тут пути охраняют так, что ни пешему пройти, ни конному проехать. Но, как видишь, я всё-таки смог. Что теперь будешь делать, княжич? Пустишь посла али выгонишь взашей?
— А ты, выходит, Ратибору теперь служишь, — Лис тоже нашёл чем уколоть гостя.
— Никому я не служу! — вспыхнул чародей. — Просто помочь хочу.
— Ага. Ратибору.
— Я здесь ради общего блага. И ради Василисы.
— Тогда, надеюсь, ты привёз перстень? — Лис потёр руки.
Такой исход решил бы все проблемы. Но к его большому разочарованию, Весьмир покачал головой:
— Увы, нет. Но у меня есть очень старая книга заклинаний. Мы могли бы попробовать расколдовать твою мать с её помощью. Так что, пустишь меня?
И Лис кивнул:
— Ладно. Заходи, гостем будешь.
Глава двадцать первая. Да настанет оттепель
— Ты как хочешь, а Шторм-коня я тебе больше не дам, — заявил княжич Весьмиру, развалившись в кресле у очага.
Дивий чародей не пожелал присоединиться к уличным гуляниям, и Лис решил составить ему компанию на кухне. Неподходящее место для гостя, но что поделаешь, если гость сам с придурью и наотрез отказывается идти в пиршественную залу или кабинет? Зато от винной чарочки — смотри-ка — не отказался. А Лис решил не отставать: выпил одну, другую, третью — и захмелел. Обычно его так не пробирало. Наверное, сказались волнения сегодняшнего дня и близость живого огня после открытой всем ветрам надвратной башни. Зато сейчас ему не было холодно — проклятие Вьюговея отступило. Ненадолго, конечно. Но это же не повод не насладиться моментом?
Свою жизненную силу Лис заранее переместил в гвоздь на полу, поэтому теперь мог не бояться ни яда в общем кувшине, ни нападения со стороны Весьмира.
— С чегой-то? — дивий чародей будто бы обиделся, но не всерьёз. — Или мы скакуна плохо кормили? Видал, как бока лоснятся?
Что правда, то правда: в Дивьем царстве Шторма так холили и лелеяли, что теперь он от навьих конюшен нос воротил и ржал угрожающе.
— А с того, что мой это конь! — Лис стукнул чаркой о подлокотник.
— Не горячись, — поморщился Весьмир. — Раньше ты не был таким жадным.
— Хочешь сказать, я как Кощей?
Чародей посмотрел на княжича очень внимательно и покачал головой:
— Нет, ничего такого я сказать не хотел. Просто мне совсем не улыбается добираться назад сквозь снега и метели.
— Так, может, и не придётся, — усмехнулся Лис, поправляя съехавший с головы венец.
По вытянувшемуся лицу Весьмира он понял, что шутка вышла двусмысленной, и поспешил исправиться:
— Я не в том смысле, что тебя отсюда живым не выпустят.
Чародей аж закашлялся:
— Эй-эй, полегче! Я-то думал, ты опять меня в советники сманивать будешь. А ты вон чего…
— Ну я же не знаю, какова степень моего злодейства по меркам царя Ратибора, — фыркнул Лис.
— Поверь, немалая. Но до Кощея ты в его глазах пока не дотягиваешь. Хотя даже Кощей, помнится, послов жизни не лишал, отпускал.
— Угу. В дёгте вымазанных да в перьях вывалянных, — княжич заёрзал на кресле, ставшем вдруг неудобным, и, чтобы сгладить неловкость, — хлоп — осушил ещё одну чарочку.
— Ты здорово изменился за… сколько мы там не виделись? Полгода?
— Около того.
Лис не стал требовать уточнений. Если Весьмир говорит «изменился» — очевидно, в худшую сторону. Вон какие рожи корчит. Не одобряет, значит.
— Ох и заварил ты кашу, княжич, — чародей вертел в руках свою чарку. — Ну что тебе тихо не сиделось? Зачем к Ратибору полез? Он же как росянка — подлое растение. Заманит в ловушку и съест.
— Может, он и росянка, да я — не насекомыш.
— На мотылька похож, вон как на огонь глазеешь, — хмыкнул Весьмир.
А Лис и правда не мог отвести взгляда от очага. И губу закусил так, что во рту стало солоно. Потому что надоело всё до чёртиков! Хочешь как лучше, а получается как всегда. Так и хочется махнуть рукой да сказать: гори всё синим пламенем!
— Ты поучать меня приехал?
— Нет. Спросить хочу: что ты творишь? Войны хочешь?
— Знаешь же, что не хочу.
— То-то и оно, что не знаю, — вздохнул Весьмир. — Прежний Лис, помню, не хотел. Уж он никогда бы не стал насылать зимние ветра и губить невинные жизни.
Княжич в сердцах хватил чаркой об пол.
— Ты на меня не наговаривай! Это не я губитель, а твой Ратибор! Потому что артачится и не отдаёт перстень.
— Тише-тише, — чародей отодвинул кувшин с вином за своё кресло — от греха подальше. — Я же сказал, у меня с собой колдовская книга. Прошлые дивьи цари всю
