корсеты, чепчики и токи, но мы их не употребляем для того, что ни мы, ни девки наши не знаем, как их надевать и носить. Сделайте милость, пришлите такого человека, который умел бы наряжать нас». В конце этого разговора с Мельгуновым Елизавета сказала, что если выполнят эти просьбы, «то мы будем очень довольны, ни о чем более утруждать не станем, ничего больше не желаем и рады остаться в таком положении навек» (Анисимов Е.В., 1998).
Прочитав доклад, Екатерина II дрогнула и распорядилась готовить Брауншвейгское семейство к отъезду. Императрица вступила в переписку с датской королевой Юлианой Марией, сестрой Антона Ульриха. Тетушка пленников ответила, что может разместить их в Дании. Начались сборы. В палатах архиерейского дома засверкали золото, серебро, бриллианты – это везли подарки императрицы: гигантский сервиз, перстни мужчинам и серьги женщинам, невиданные пудры, помады, платья. Семь немецких и пятьдесят русских портных в Ярославле поспешно готовили платье для четверых узников. Чего стоят одни «шубы золотого глазета на собольем меху» для Екатерины Антоновны и Елизаветы Антоновны! И хотя императрица была чистокровной немкой, поступила она по-российски – чтобы датские родственники видели, как содержат арестантов царской крови.
26 июня 1780 года Мельгунов объявил Брауншвейгской семье указ императрицы об отправке их в Данию. Они благодарили генерала за вольность и просили поселить их в маленьком городке, подальше от людей. Ночью 27 июня их вывели из дома. Впервые в жизни они вышли за пределы тюрьмы, сели на яхту и поплыли вниз по широкой Северной Двине, кусочек которой они всю жизнь видели из окна. Когда в сумраке белой архангельской ночи появились укрепления Новодвинской крепости, братья и сестры стали рыдать – они думали, что вновь обмануты и что на самом деле их ждут одиночки крепостных казематов. Но их успокоили, показав на стоявший на рейде фрегат «Полярная звезда», который готовился к отплытию…
Когда А.П. Мельгунов, провожая детей Антона Ульриха в Данию, просил их не следовать чьим-нибудь наущениям и «не выходить из воли» императрицы, Елизавета за всех ответила: «Бог нас накажет, если мы забудем милости нашей матери. Мы вечно будем рабы Ея Величества и никогда из воли ея не выступим» (Брикнер А.Г., 1874; Корф М.А., 1993 и др.). Их сопровождали шлиссельбургский комендант полковник И.Х. Циглер, священник, лекарь и вдова лифляндского ландрата Лилиенфельд с двумя дочерьми. Затем их перевели на фрегат «Полярная Звезда» под командой капитана 1 ранга Арсеньева. Ночью с 29 на 30 июня корабль снялся с якоря и вышел из Двинской губы. Непогода задержала плавание и лишь 10 сентября они пришли в Берген, где пересели на датское судно. Брауншвейгское семейство отправилось в город Горзенс, куда и прибыло 13 октября 1780 года. Каждому члену семьи императрица Екатерина II назначила пожизненную пенсию в 8000 рублей. Из них раньше всех (20 октября 1782 года) умерла принцесса Елизавета, позже всех (9 апреля 1807 года) – Екатерина.
А.П. Мельгунов организовал ликвидацию всех следов пребывания узников в Холмогорах. По его распоряжению старая серебряная посуда была отправлена в Петербург, медная и оловянная распродана. В сараях стояли кареты и коляски, в которых Брауншвейгское семейство 36 лет тому назад прибыло из Раненбурга. Старые экипажи были разломаны на дрова, их железные детали распроданы. Мебель и другое имущество подполковник Полозов сдал по описи местному капитану-исправнику.
Была распущена воинская команда, насчитывавшая вместе с отставными нижними чинами около ста человек. Офицеры получили денежные награды, были повышены в чине на одну-две ступени и отправлены в отставку, сержанты стали офицерами, солдаты – унтер-офицерами и капралами. Старики были уволены со службы с приказанием поселиться в Холмогорах или других северных городках среди безбрежной тайги; остальных зачислили в местную воинскую команду (РНБ ОР. Ф. 738. Д. 1. Л. 316).
9 июля 1780 года в Архангельске во дворе губернаторского дома были сожжены немногие вещи, принадлежавшие принцу Брауншвейг-Люнебург-Вольфенбюттельскому Антону Ульриху. В огне исчезли ветхая одежда, костяная юла, игральные кости и «жестяная маленькая коробочка… в ней две запонки и одно кольцо серебряное под золотом» (Левин А., 2000).
Бесспорно, что Павел I, будучи наследником престола, был детально информирован о судьбе своих несчастных родственников, томившихся в Холмогорах. Видимо, благодаря печальной славе этого отдаленного от столиц, сурового климатом места, Павел Петрович принял решение о ссылке именно туда своей супруги, Марии Федоровны. Об этом факте пишут многие современники, в частности Ф.Ф. Вигель (2003) в своих знаменитых «Записках». Судьба распорядилась иначе: император вскоре был убит, а опальная государыня пережила мужа на 27 лет…
Слуги Брауншвейгского семейства под именем «мореходцев» были закрепощены на вечное жительство в Холмогорах. Свободу они получили лишь в царствование Александра II. Пока живы были Анна и Антон Ульрих, местные жители не могли знать, кто были секретные узники. Очевидно, любопытство побуждало их выведать государственную тайну. Впоследствии, когда на престоле была Екатерина II, детям Антона Ульриха и охране предоставлено было больше свободы. Тогда-то жители Холмогор узнали, кого скрывала ограда архиерейского дома. Политические жернова безжалостны, они во все времена перемалывали многие людские судьбы: и самих политиков, и их близких…
* * *
Осматривавшему монастырь И.П. Ювачеву в 1911 году были показаны вещи, связанные с пребыванием в Холмогорах Брауншвейгского семейства; в том числе чтимая древняя Грузинская икона Божией Матери, украшенная жемчугом и красивой брошью в виде двуглавого орла, усыпанная бриллиантами, с маленькой короной. По местному преданию, этот драгоценный дар был сделан Анной Леопольдовной или одной из ее дочерей. Известно, что Елизавета Петровна после ареста оставила правительнице ее фамильные драгоценности, поэтому версия о даре представляется достоверной.
Вторая мемориальная вещь – металлическая чаша (бокал), о которой в старинной описи 1761 года на странице 22 записано: «положил в 1752 году неизвестной команды Максим Вындомский». 27 июля 1744 года вышел указ – приготовить для Брауншвейгской фамилии покои в Соловецком монастыре, а капитану Вындомскому повелели озаботиться поставкою подвод до города Архангельска. После смерти Анны Леопольдовны приказано было ходить к принцу Антону Ульриху только одному лейб-гвардии капитану Максиму Вындомскому. 6 мая 1746 года майор Гурьев передал ему «персоны», команду и деньги. Вероятно, этот офицер и оставил по себе в соборе память в виде этой металлической чаши, или, как она записана, «покала» (бокала). Революционная буря, грянувшая над Россией через несколько лет после путешествия исследователя, разметала и уничтожила большинство православных святынь и исторических ценностей, включая вышеописанные портреты…
Самой трагичной оказалась судьба Иоанна Антоновича. Менялись владельцы императорской короны, но жизнь таинственного узника Шлиссельбурга оставалась неизменной – он был обречен на заточение как при
