можно скорее.
* * *
После ужина я убедила папу разрешить Мэддоксу подняться в мою комнату. Мэддокс с любопытством огляделся вокруг.
— Не могу поверить, что я впервые нахожусь в твоей комнате.
— Тебе повезло, что папа не настоял на том, чтобы Амо был нашим сопровождающим.
Мэддокс фыркнул.
— Он не может поверить, что у нас не было секса за последние несколько месяцев.
— Ох, он определенно не верит в это, но он не будет облегчать тебе задачу больше, чем это абсолютно необходимо.
Мэддокс наклонил голову.
— Звучит примерно так.
Я соблазнительно улыбнулась.
— Но теперь мы одни…
Мэддокс усмехнулся, обхватив руками мою талию.
— Как бы сильно я ни хотел трахнуть тебя прямо сейчас, думаю, нам стоит уладить вопрос с фамилией. Твой отец предложил тебе оставить фамилию Витиелло.
Я слышала, что он считает эту идею нелепой и ожидает, что я отвергну предложение отца. Я вздохнула, и Мэддокс ослабил хватку, его брови сошлись.
— Только не говори, что ты действительно рассматриваешь возможность оставить свою фамилию.
— Я не думаю об этом, — осторожно сказала я. — Я уже приняла решение. Я оставлю свою фамилию. Прости, Мэддокс.
Мэддокс отстранился и начал расхаживать по комнате.
— Одна из главных вещей в браке — взять одну и ту же фамилию, чтобы показать, что мы с тобой принадлежим друг другу.
— Я не думаю, что нам нужно носить одну и ту же фамилию, чтобы принадлежать друг другу, и все узнают о нашем браке. Об этом будет известно всей прессе, так что нет необходимости еще больше подчеркивать это, используя одинаковую фамилию.
Он бросил на меня недоверчивый взгляд.
— Еще больше подчёркивать? Я хочу, чтобы каждый ублюдок на этой планете знал, что мы вместе.
— Я тоже этого хочу, — сказала я, касаясь его груди.
— Если мы не будем носить одну фамилию, люди будут только и будут предполагать, что ты не совсем серьезно относишься к этому браку, что у тебя есть сомнения.
— Я думала, тебе все равно, что думают другие? — спросила я дразняще, но Мэддокс только оскалился. — И у меня нет сомнений. Если бы я сомневалась в тебе, я бы не боролась с отцом так долго, ради твоего принятия, и уж точно не стала бы рисковать той общественной реакцией, которую я получаю. Ты мой мужчина, фамилия этого не изменит.
Мэддокс горько улыбнулся.
— Значит, у нас не будет одинаковой фамилии.
Я прикусила губу.
— Ты мог бы…
Глаза Мэддокса вспыхнули гневом.
— Не говори этого. Не предлагай, блядь. Я мог бы взять фамилию Витиелло. Ты хочешь, чтобы я отрезал себе яйца и преподнес их твоему отцу на серебряном блюде?
Я закатил глаза.
— Принятие моей фамилии не имеет ничего общего с моим отцом или твоей мужественностью. Почему ты станешь менее мужественным, если возьмешь фамилию своей жены, особенно если это значительно облегчит ее жизнь в Фамильи?
Он схватил меня за плечи и прижал к стене, глядя на меня сверху вниз.
— Я хочу, чтобы все знали, что ты моя, Белоснежка, — прорычал он, выглядя разъяренным, но в то же время невероятно сексуальным. Эта менее контролируемая сторона Мэддокса возбуждала меня. — Я хочу, чтобы каждый ублюдок знал, что эти губы мои.
Он сильно прикусил мою нижнюю губу, а затем погрузил свой язык в мой рот и резко поцеловал меня, его хватка на моей шее была почти болезненной. Моя сердцевина напряглась.
— Эти сиськи мои, — он рывком спустил бретельки, обнажив мои груди. Он сжал одну грудь и втянул сосок в рот с такой силой, что я вздрогнула, а между ног у меня появилась влага.
— Скажи это, — приказал он, присасываясь сильнее. — Скажи, что эти сиськи мои.
— Мои сиськи твои, — пробормотала я.
Он потянул за мой комбинезон, не обращая внимания на звуки разрывов, пока он, наконец не сполз до колен, оставив на мне только стринги. Он зацепил указательным палец в промокший материал и рывком сдвинул его в сторону, обнажив мои набухшие губы.
— Я хочу, чтобы они знали, — прошептал он мне в губы. — Что эта киска моя. — он просунул колено между моих ног и прижал ко мне свою ладонь. — … И только моя, — он ввел в меня два пальца и начал входить, его ладонь каждый раз ударялась о мой клитор. — Только моя.
— Моя киска твоя, — выдавила я.
Я вцепилась в его плечи, мои ногти впились в его кожу. Все мое тело пылало, каждый мускул напрягся до предела, и похоть накрыла руку Мэддокса.
Рот Мэддокса проглотил мой крик освобождения, а я отчаянно двигалась на его пальцах, желая, чтобы они еще глубже и быстрее проникали в меня. Мэддокс внезапно убрал руку. Я схватила его за запястье, желая удержать его.
— Я не кончила, — запротестовала я.
— Я знаю, — сказал он с жесткой улыбкой. — Ты всегда добиваешься своего, не так ли? Не сегодня, принцесса.
Я вздрогнула от новой волны возбуждения.
Глаза Мэддокса вспыхнули голодом.
— Встань на колени. Я собираюсь трахнуть твой ротик.
— Правда? — спросила я, почти сходя с ума от трения трусиков о сверхчувствительный клитор.
Мэддокс обхватил мой подбородок, его большой палец провел по моей нижней губе, прежде чем погрузиться в рот. Его палец ощущал мой вкус.
— Опустись на колени, Белоснежка. Этот ротик мой, не забыла?
С вызывающей улыбкой я встала на колени перед Мэддоксом. Он расстегнул джинсы, и опустил до колен, обнажив набухший, блестящий член. На его пирсинге собралась капелька спермы.
Мой язык высунулся, прошёлся по металлической части и слизал ее. Мэддокс запутался пальцами в моих волосах, зафиксировав голову так, что я не могла пошевелиться.
Он смотрел на меня сверху вниз с чистым желанием.
— Опустись на пятки и раздвинь ноги.
Я спустила комбинезон и вышла из него, присев на корточки так низко, что попа почти касались пяток. Затем широко раздвинула колени и посмотрела на Мэддокса. Его член выглядел готовым вот-вот взорваться. Моя собственная потребность бешено пульсировала у меня между ног.
Мэддокс направил мою голову к своему члену, и я раздвинула губы, когда он сантиметр за сантиметром проникал в мой рот. Я задыхалась, мои глаза слезились, когда он почти полностью вошел в меня, его головка уперлась в заднюю стенку горла, а его ствол давил на язык. Мэддокс держал меня на месте, не двигаясь ни вперед, ни назад.
— Твой рот мой, Белоснежка. Только мой член будет претендовать на него, и только мою сперму ты будешь глотать.
Он медленно выскользнул, но затем резко вошел, а потом так быстро и сильно впился в мой
