Они сидели на кухне, закончив ужин, пили кофе и слушали, как за окном свирепствует буря.
— Что со мной было, когда ты меня нашел? — спросила Миранда.
— Ты была жутко холодная, и пульса не прощупывалось. Скажи, ты что-нибудь помнишь?
Миранда наморщила лоб, вспоминая, но результаты были плачевны.
— Я вошла в дом, включила и прослушала автоответчик в холле, а потом… твой голос откуда-то издалека твердил мне, что я умираю.
— Я нашел тебя лежащей на полу в гостиной. Никаких следов удара и вообще какого-то физического воздействия. Я не врач, но вдоволь насмотрелся на умирающих и уже мертвых. Ты, Миранда, была совсем близко от критической точки. Не было ни пульса, ни дыхания. Твое тело уже перестало жить. В мозгу сохранился какой-то проблеск… И я вцепился в него. Пришлось взломать твою оборону.
— Тебе это обошлось дорого. Я в долгу перед тобой.
— Не время иронизировать, — осадил ее Бишоп.
— Я знаю, но не могу же я сразу признаться, что все последующее было мне ох как приятно.
— Ирония — хорошее дело, но нам сейчас не до шуток. Надо выяснить причину того, что произошло.
— Извини, но я не могу понять… Какой-то отрезок времени потерялся. Я была жива, занималась своими делами, потом вдруг почти умерла, и счет времени возобновился с момента, когда ты принялся меня оживлять.
— Возможно, все дело в твоем защитном панцире. Если что-то смогло проникнуть сквозь щель, похозяйничать в твоем сознании и заставить тебя смириться с мыслью о смерти…
Вот теперь Миранде действительно стало страшно.
— Хорошо, давай хоть примерно восстановим ход событий. Ты нашел меня в гостиной?
— Да.
Она взяла Бишопа за руку и проводила его в гостиную.
Комната выглядела мирной и уж никак не тронутой посторонней злой силой.
Миранда присела на диван и взглянула на спиритическую доску.
— А почему она здесь? Бонни сказала, что они забавлялись с этой игрушкой наверху, в спальне.
— Девочки не могли по какой-нибудь причине принести ее сюда?
— Не думаю. Да и миссис Таск не стала бы этого делать.
Бишоп протянул руку, потрогал планшетку и установил ее, чуть поправив, на центр доски.
— Если девочки использовали ее для контакта, все равно с кем, не важно, то они открыли таким образом проход. Эта штуковина и есть вход.
Миранда встревоженно посмотрела на Бишопа.
— И, возможно, Бонни забыла запереть дверь?
— Или опоздала с этим, — предположил он. — Я в этой области не специалист. Здесь все еще так зыбко, многое основано лишь на непроверенных, не подтвержденных экспериментами гипотезах… Но я помню, как однажды ты говорила мне, что медиум не контролирует того, что может войти в дверь, им открытую.
— Насколько я знаю, это так, — кивнула Миранда. — И главная опасность в том, что самый разгневанный, самый озлобленный дух первым врывается в любую дверь, которую обнаружит, даже не для него предназначенную.
— Дух того, кто был недавно убит, лишился жизни в результате насилия, зверского, жестокого, и теперь заполнен эмоциями, взятыми у своего убийцы?
Миранда молча кивнула.
— В таком случае нам прежде всего следует сосредоточить внимание на Стиве Пенмане и, может быть, Линет Грейнджер. Обоих умертвили недавно, и быстрее, чем первых двух жертв. У них не было даже времени осознать свою обреченность.
— Правильно, — после минутного раздумья согласилась Миранда с умозаключением Бишопа. — Бонни призналась мне, что они с Эми один раз уже пытались связаться с кем-либо, кто мог помочь им найти Стива. Попытка эта не дала никаких результатов и была резко прервана, но планшетка показала, хотя и немного искаженно, имя Линет.
— Мне ее психическая сущность не показалась такой уж злобной и мстительной, — сказал Бишоп.
— Да, она была… очень спокойной, ласковой, отзывчивой девочкой. — Миранде трудно было говорить о Линет в прошедшем времени и упоминать ее имя в таком жутком контексте. — Но она умерла в расцвете юности, и запас ее неистраченной энергии мог преобразиться в отрицательный заряд. Она могла дойти до того отчаянного предела в своем желании вернуться обратно в жизнь, что ничто, никакая мораль ее не остановит. Любой ценой — только бы обратно.
Бишоп, казалось бы бездумно, слегка постучал кончиками пальцев по планшетке.
— Если это и есть дверца, которую открыла Бонни, а окружающее нас пространство свободно для входа озлобленных духов, то, значит, разум Бонни имеет иммунитет против них. Он как-то защищен? Или я не прав?
— Прав, если она успела защитить себя сразу же после контакта. Мы с Карой учили ее, еще совсем маленькую, так поступать, и теперь это вошло у нее в привычку.
— Означает ли это, — продолжал Бишоп, — что дверь достаточно долго была открытой, чтобы дух успел проникнуть сюда, но ему не хватило времени для проникновения в мозг Бонни? Обратно он, конечно, не захотел возвратиться.
Повинуясь естественному импульсу, Миранда с опаской огляделась.
— Тогда дух должен быть… Ты считаешь, что он здесь, в доме?
— Законсервирован здесь, как в банке, — кивнул Бишоп.
— Мне не до шуток! Мне действительно страшно. Некоторые духи способны преследовать живых людей, куда бы те ни переселились, в любом доме, в любом штате. Духи путешествуют вместе с вещами, с мебелью и другими пожитками семьи. Они хотят быть постоянно с теми, кого они знали при жизни.
Бишоп довольно скептически отнесся к подобной перспективе.
— Надеюсь, наш парень не захочет долго отсиживаться у тебя в каком-нибудь шкафу Он сразу поймет, что ему здесь будет скучновато.
Миранде очень хотелось улыбнуться в ответ на шутку Бишопа, и она это сделала.
— По ощущениям Бонни и других медиумов, с которыми я беседовала, духи, попавшие обратно в наш мир, на самом деле в нем не существуют конкретно и не воспринимают в полной мере его реальности Они могут видеть только тех людей, которые обладают способностью видеть их. Нас же — большинство людей — они замечают лишь походя, краешком глаза .. мелькаем, как бесплотные призраки, и внимания не заслуживаем.
Бишоп охотно согласился:
— Значит, у нас с духами полный паритет. Они нас не замечают и не трогают, мы их тоже. Только иногда мы догадываемся об их присутствии.
— Да, мы просто делим с ними одно общее пространство.
— Не слишком ли оно перенаселенное, это пространство? Не возникает ли грызня за территорию? — ерничал Бишоп.
— Перестань! — одернула его Миранда. — Мы материальны, они бесплотны. Пространство не имеет значения. Мы существуем в параллельных, несовместимых ипостасях.
