изломов и бесчисленных сосулек, густой бахромой покрывавших края крыш. Впрочем, ночи все еще были морозные.
В замке Эдвенч произошли некоторые изменения, и большая часть их была мне очень по душе. Появилась надежда, что оставшиеся два с половиной года я проживу достаточно тихо и мирно.
Первое, и самое главное, касалось вдовствующей баронессы. На начало осени была назначена ее свадьба с маркизом Вэнксом. Всех условий брака, разумеется, я не знала. От маркиза несколько раз приезжал в замок пожилой стряпчий мэтр Вержио, он и вел переговоры с бароном.
Результаты лорда Хоггера радовали, а для меня главным было то, что Миранда остается в замке, под опекой барона. Самым важным моментом во всех этих переговорах и поездках оказалось условие, которое поставил вдовствующей баронессе Хоггер жених маркиз Вэнкс: в его замок она перебирается одна, без ребенка.
Старый маркиз не хотел брать на себя заботу о Миранде, хотя, говорят, его замок был огромен и весьма роскошен. Дебби притащила с кухни сплетню от лакея мэтра Вержио. Оказывается, собственных дочерей маркиз Вэнкс сдал в монастырь сразу после смерти первой жены, не дождавшись даже окончания траура. И до дня их бракосочетания ни одна больше дома не появлялась.
Маркиз вскоре женился повторно и неплохо жил в новом браке. Но даже наследника-сына отправил к дальним родственникам, когда вторая жена погибла девять лет назад от зимней простуды. Сына он не навещал.
Насколько я знаю, благодаря этому самому условию приданное баронессы было более, чем скромным. Раз Миранда остается под опекой барона Хоггера, значит, мамаше не стоит рассчитывать на большие деньги. Зато мадам внесли в завещание маркиза. Это устроило и маркиза, не желающего видеть в доме падчерицу, и барона, отделавшегося скромным приданым, и баронессу. Ей, как все знали, было плевать на девочку. Похоже, они с маркизом просто созданы друг для друга.
Конечно, это тоже были только сплетни, но, почему-то, я была уверена, что так все и есть.
В общем, такая вот странная и сложная ситуация разрешилась легко и ко всеобщему удовольствию. Оставалось дотерпеть до осени и проводить новобрачную на свадьбу, которую планировали справлять в Вольнорке.
Разумеется, барон Хоггер поедет на эту свадьбу, как и вся родня вдовствующей баронессы. Но я под эту поездку добилась разговора с бароном и уговорила взять на службу племянницу Марты.
-- Поймите, ваша светлость, что это выгодно в первую очередь вам. По деньгам она будет обходиться чуть дороже подсобницы. Зато случись что с Мартой…
Я замолчала, вспомнив смерть Барб, и сглотнула комок в горле. Барон сочувственно кивнул головой и я, вздохнув, продолжила:
-- Кухарка может заболеть, может уволиться. А племянницу Марта будет учить на совесть, чтобы замена у нее была. Плохо ли вам?
На том и порешили. Он и прихватит девушку из дома на обратном пути, и довезет в целости и сохранности.
Марта, когда я сообщила ей новость, довольно посопела и согласилась, что имеет смысл подождать до осени, раз барон повезет Алетту лично. Все же путешествовать без охраны здесь просто страшно, а с бароном будут солдаты.
Наши отношения с бароном были весьма… сложные. Да, пожалуй, это лучший эпитет. Он предпринял несколько попыток залучить меня к себе в постель и отчетливо злился, получая отказ за отказом.
После каждого такого конфликта я старалась пару дней не попадаться ему на глаза, а потом все возвращалось в свое русло. Как работодатель он для своего времени был весьма неплох. Быстро вникал во все вопросы, с которыми я шла к нему, быстро и четко все решал.
Со временем он смирился с тем, что я не вернусь, и у нас установилось некое хрупкое равновесие. Барон много работал и часто уезжал из замка. Отправлялся то на отлов зверья, мешающего жить крестьянам, то принимал участие в дежурном объезде территорий и дорог.
К весне наши отношения окончательно наладились. Я бы даже назвала их дружескими. Каждый раз, когда лорд Хоггер возвращался после отлучки, он вызывал меня с отчетом. Нет, у него не было нужды бесконечно проверять счета и бумаги: он убедился, что я веду их точно и аккуратно и больше туда не лез. Просто к его приезду всегда накапливались разные мелкие новости, и он, приглашая меня в кабинет, выслушивал их за кубком грога или кружкой горячего взвара.
По моему настоянию, дверь в кабинет в это время была открыта. Такое решение пошло на пользу и моей репутации в замке, и моему авторитету. Все слуги, случайно проходящие в это время мимо, видели, что встречи у нас деловые, а не личные. В то же время некая моя близость к ушам барона четко давала им понять: моих распоряжений нужно слушаться.
Это сыграло свою роль и помогло мне решить несколько мелких, но важных проблем. Например, постепенно лакеи приучились мыть руки после туалета. Конечно, этот процесс, я думаю, не всегда был идеален. Но полотенце в их «комнате уединения» теперь приходилось менять регулярно.
Со временем даже самые любопытные перестали «случайно» проходить мимо кабинета лорда Хоггера во время наших чайных посиделок. Ну, в самом деле, ничего любопытного там никто ни разу не увидел. Сидят барон и экономка, пьют чай, тихо что-то обсуждают. Дверь нараспашку – прятать им нечего.
Так что месяц эйпрел был, пожалуй, уже одним из череды спокойных, занятых работой и немного моей личной жизнью.
Протекала она несколько странно, но мне очень нравилась. Барон, прекратив кавалерийские наскоки и попытки обнять меня, как только дверь в кабинет закрывалась, постарался со мною подружиться. Это было несколько необычно и довольно волнующе.
Часто, обсудив дела замка и его маленькие проблемы, мы просто разговаривали. О разном. Он рассказывал мне про удивительный город Аджанхар, про свою службу у марджара Арханджи.
Насколько я смогла разобраться, марджар – аналог герцога в Англитанских землях. Но меня интересовала не
