Все вокруг в считанные секунды превратилось в хаос. Гости разбежались по углам, не имея возможности выбраться, но все же сумевшие скрыться за колоннами. Вокруг них лежало разбитое стекло, где-то виднелась кровь от упавших, возможно даже мертвых после столкновения с торнадо магов, которых разметало вокруг, как безвольных кукол. А ведьма все еще стояла там, где была в момент телепортации, не пострадавшая, не уставшая. Все с той же идеальной прической и безупречно сидящим платьем.
Я наблюдала за тем, как к ней рванули с нескольких сторон Игнат, направляющий в нее своего зверя, губительную по природе силу; Дерг с неспешно, показательно извлеченными кнутами; Томас с ядовито-зеленой силой, окутавшей его, как пары удушающего газа; и Ланфорд, чьи глаза заволокла черная пелена, отразившаяся в окружающем пространстве озоном.
Они окружили ее со всех сторон и, казалось, что у нее нет и шанса. Однако, то было не так. Иная, даже для ведьм, по природе сила словно окутала ее, защищая свою хозяйку, как паразит.
Ведьме не стоило особых усилий откинуть в сторону Томаса.
— Аргхаат вольтер лукху! — шепотом, почти не размыкая губ, произнесла ведьма, и весь тот ядовитый газ, заставив Томаса неестественно выгнуться, рванул к его дыхательным путям, заставив мага в одночасье побледнеть и рухнуть туда, где лежали осколки битого стекла.
Всего несколько слов было достаточно, чтобы сильный некромант оказался поверженным.
Дерга с его кнутами она и вовсе не заметила, сметя его одним лишь движением руки, уделив все свое внимание Игнату и Ланфорду. Ведьма, откинув голову к потолку и раскачиваясь в такт собственному напеву, призывала силу, древнее который прежде мне видеть не приходилось. Она раскачивалась из стороны в сторону и напевала мантру, которая, как ни странно, работала, давая ей не энергию вселенной, как любой другой ведьме, а нечто иное. Совершенно другое по своей природе.
И это могло значить лишь одно — Вселенная отвернулась от этой ведьмы. Но тьма приняла ее.
Она, развернувшись на каблуках, направила в Ланфорда поток силы, внутри которого виднелся хаос: черная, гремучая смесь из серы и саранчи. Из того, что многие назвали бы вестниками конца света, апокалипсисом. Ланфорд, усмехнувшись, выставил вперед руки, поглощая эту смерть так, как может только тот, в чьей крови бьется смерть. Или часть ее, как то было у него, сына некроманта.
Поняв, что маг не собирается сдаваться перед ее силой, ведьма сделала то, что могла сделать лишь подлая сущность — кинула в его отца нечто грязное, убийственное и, пока Ланфорд ринулся на опережение, обернулась к Игнату, направив в его сторону поток первозданного хаоса.
— О ма хаша ри, о генеро роса, хтулуху рино борте крау, — продолжала напевать она мантру, устремляя к моему напарнику свою силу.
И как бы я в него не верила, понимала: не выстоит. Перед древней тьмой, первозданным хаосом не выстоит никто. Вот и Игнат, призвав свою силу, чтобы противостоять этому потоку, осознал, что проиграет в ту же секунду, как его руки соскользнули, и смерть, раззявив пасть, рванула прямо на него, отправляя мага в иной мир.
— Достаточно. — произнесла я негромко, но мой голос прозвучал как раскат грома от призванной силы, которая помимо моей воли проснулась во мне.
Ведьма, опустив руки и прекратив убивать Игната, оставила его без внимания. Я успела лишь заметить, как он, прижатый к полу, с кровоточащим носом, растерянно раскрыл глаза, не понимая, кто он и где. Зато был жив.
— А вот и ты. — с улыбкой, свойственно лишь сумасшедшим, произнесла ведьма, обернувшись в мою сторону и проследив взглядом за тем, как я аккуратно спускаюсь вниз по мраморной лестнице, стараясь не поскользнутся на крови и стекле. — Я думала, ты мне все их убить дашь прежде, чем появишься сама. Это ли хваленное сочувствие славянских ведьм?
— Не всем же порчу наводить, — пожала я плечами. — как вам, слугам хаоса.
— Так и знала, что его убить ты мне не дашь. — кивнув в сторону Игната, поднимающегося с пола медленно, устрашающе медленно, произнесла ведьма.
Казалось, у напарника повреждено все, каждая частичка его тела, потому он не может регенерировать, и это пугало. Он был наемником, мог собрать себя по кусочкам после того, как дракон его прожует и выплюнет, а здесь, глядя вокруг омертвевшими, белесыми глазами, он явно не понимал, что происходит.
Ведьма, завидев его беспомощность, вскинула руку и со смехом направила к нему цикаду — летающую тварь преисподнии, разносящую вокруг лишь заразу и смерть. Это была провокация, и я это прекрасно понимала, но, ничуть не пытаясь скрыть своего действия, я также показательно сожгла ее в полете, заставив ведьму сменить улыбку на неприязненный взгляд.
— Ты хоть знаешь, что это за империя? — произнесла она, выплюнув последнее слово, как грязное ругательство, обведя вокруг руками, словно стены этого зала были ее личной тюрьмой. — Они всю свою жизнь убивали, нападали, насиловали и пленяли ведьм, наблюдая за нами, как смотрители в зоопарках. Для нас, ведьм, не существовало иной участи, кроме как быть их сосудами. Ты считаешь себя сосудом, ведьма?
— Ни в коем разе, — покачала я головой, усмехнувшись.
— Мою мать убили. — произнесла она горько, спрятав отчаяние за широкой, сумасшедшей улыбкой, пожав плечами. — Такие же твари, как этот маг.
Она, подойдя к лежащему без сознания магу из охраны императора, толкнула его носком туфель в плечо, словно он был камнем на ее пути.
Сам император, удерживающий Грейстока, поморщился, но не позволил ни себе, ни сыну, оплетенного заклинаниями по самую макушку, сделать и шага. Не то опасался той же участи, не то давал мне шанс разобраться самой. В любом случае, на Ланфорда, который, присев на корточки, лечил отца, он кинул внимательный взгляд. Тот не стал отвечать, лишь пристально взглянув на меня, словно силясь понять, что я задумала и на каком этапе ему стоит вмешаться.
Томас дернулся, и из его глазниц на пол отекла кровь, заставив мага переключить свое внимание обратно на него.
— Представляешь, она была так молода. — безразлично произнесла ведьма, рассматривая кровоточащее от мелких порезов лицо поверженного мага. Опустив руку на его грудь, она направила в него свою силу, заставляя срастаться сломанные ребра. Даже эта ее магия была неправильной, черпающей силу из тех материй, которые берут свою цену жертвами. — Кажется, мне тогда и года не было. Ее поймали в собственном доме, перерубив к чертям всех защитников, всю нежить, всех добрых духов, что встали на ее защиту. Ты когда-нибудь видела столько крови, что всю лужайку у дома залило бы? Говорят, птицы потом еще долго купались в лужах крови у нашего дома. Представляешь, какая нелепость: купающиеся в крови воробьи?
Ведьма заливисто рассмеялась, безумно взглянув на мага, который начал шевелиться, противясь ее силе, пытаясь скрыться от лечащей его тьмы. В бессознательном бреду он распахнул глаза и, концентрировав взгляд на ведьме, попытался удрать.
— Ну что ты. — прошептала она, погладив его по голове, отчего маг, обескураженный происходящим, затих на своем месте. — Тогда маги лишь каким-то чудом не заметили меня. Быть может, то была магия моей покойной матушки, последняя воля ведьмы, которая прекрасно понимала, что вскоре, в лучшем случае, ей суждено умереть. Про худший я и думать не хочу. Знаешь, ведьма, я ведь могла умереть там, оставшись одна в беспомощном состоянии. Если бы не другие ведьмы, явившиеся на зов слишком поздно. Они и нашли меня, забрав к себе, воспитав и направив на путь истинный. С тех пор, я ни на секунду не забывала, кто все эти существа.
