бывает единодушна ни по одному вопросу и часто предпринимает… несогласованные действия, даже при подписанном мирном договоре. Так что как ты не можешь давать обещаний от имени своего народа, так и я не стану, но сейчас многие из нас считают, что бороться надо именно с Лео. – Он глотнул вина, а потом еще раз, и побольше. – Ты в курсе, что он командует несколькими полками чилтейской армии? Их командиры глубоко преданы церкви и последовали за его отцом, но, как мы понимаем, теперь подчиняются ему. В последний раз их видели возле Коя. Наш командующий не хотел продолжать войну, но… у нас есть основания полагать, что он больше не командует.
От его слов у меня похолодело внутри.
– У Лео есть армия?
– Не сказать чтобы собственная армия, но ее возглавляют люди, больше преданные своему богу, чем Чилтею. И сейчас они где-то в Кисии. Я с удовольствием сказал бы, где именно, да не знаю.
Мне хотелось поверить в его искренность, но я не могла из-за прирожденного скептицизма и лютой неприязни к чилтейцам в форме. Хотя постоянно напоминала себе, что все чилтейцы не должны отвечать за действия одного.
Я внимательно посмотрела на него.
– Ты ведь и не ожидал, что мы подпишем договор, правда?
Секретарь улыбнулся и раскинул руки, признавая мою правоту.
– Если доминус Виллиус позволил бы нам прийти к соглашению, я бы задумался, какие преимущества для себя он хочет извлечь из этого договора. По правде говоря, я удивлен, что император Гидеон вообще приехал на встречу. Или, лучше сказать… ему позволили приехать.
– Ты сам все понимаешь.
– Я понимаю достаточно.
Я сжала пальцы, не глядя ему в лицо.
– Мы здесь только потому, что я и… другие пожертвовали собой ради этого. Чтобы не позволить Лео уничтожить все, что мы с таким трудом создали.
Полная жалости улыбка секретаря Ауруса заставила меня раскаяться в том, что я не промолчала, лучше бы я не старалась ему доверять, думать о нем хорошо. Но он не насмехался надо мной.
– Ты делаешь честь своему гурту, Защитница Дишива, – сказал он, и это звучало искренне. – Мне хотелось бы дать тебе то, зачем ты приехала, но могу лишь предупредить об опасности…
– О ней нам и так известно.
– …о которой ты в основном и так знаешь, – признал он, ничуть не смутившись от того, что я его прервала. – И уверяю тебя, чилтейцы хотят от него избавиться так же сильно, как и вы, и сделают для этого все возможное. К сожалению, мало что в наших силах, пока он остается при левантийском дворе в глубине Кисии. Так что передаю эту проблему тебе.
– И за это я не могу тебя поблагодарить.
Секретарь Аурус выпрямился.
– Я и не жду благодарностей. Я не могу дать тебе ничего, кроме информации. И для этого останусь здесь, в лагере, на несколько недель – на случай, если тебе понадобится что угодно, что поможет… поскорее избавиться от нашей общей проблемы.
– Не нападайте, – сказала я, вставая. – Это единственный способ, которым вы способны помочь.
Он тоже поднялся, поставив бокал с вином на столик.
– Даю слово, по крайней мере, насчет армии под моим командованием. От которой вы мало что оставили.
– Надеюсь, ты не ждешь извинений после всего, что вы нам сделали.
Я не хотела об этом говорить, но гнев всегда таился у меня под кожей, вечно присутствующий жар, от которого не избавиться, да я и не хотела избавляться. Ярость давала мне цель, помогала чувствовать себя живой, единым целым со своим народом.
– Не жду, – сказал он неожиданно резким тоном. Приятно было узнать, что теперь и мы вызываем у них ярость. – Поскольку больше нам нечего сказать друг другу, пожелаю тебе доброй ночи, Защитница, прежде чем кто-то заподозрит о нашей встрече.
Мы поблагодарили друг друга с чопорной любезностью. Поклон. Приветствие на кулаках. И мы с Нуру снова вышли на прохладный ночной воздух. Она пожелала мне спокойной ночи, и я медленно двинулась к своей палатке. Хотя по пути сюда я обошла шатер Гидеона стороной, было уже достаточно поздно, и Лео наверняка спал, поэтому я рискнула пойти прямым путем. Снаружи дежурил только Кека, слабый свет освещал его ноги.
Я зашагала дальше. Когда кто-то из левантийцев кривился при виде меня, я всегда остро ощущала ткань на лице. Вот и теперь Кека поморщился, не осмелившись встретиться со мной взглядом.
– Мне надо увидеться с Гидеоном, – сказала я. Это была не просьба, а констатация факта.
Он мог бы отказать, но я вспомнила, как Кека стоял рядом, когда я стояла на коленях, раскрыв ладони в молчаливом извинении, и теперь он отошел в сторону.
Внутри на столе горела единственная лампа, отбрасывая свет на Гидеона, растянувшегося на выцветшем ковре. Из его вялого рта текла пена, и на мгновение я перенеслась обратно в Когахейру, когда Матсимелар и Ясс с трудом пытались дышать. Пытались выжить.
– Гидеон! – С колотящимся сердцем я опустилась рядом с ним. – Гидеон!
Его веки дернулись, а спина слегка поднималась и опускалась под моей ладонью, я не почувствовала бы этого, если бы не искала признаков жизни. Я выдохнула с облегчением, но тут же снова напряглась, когда вошел Кека, взметая полы одежды. На миг он застыл на пороге, потрясенно уставившись на Гидеона, и мой страх, что это дело рук Кеки, тут же растаял.
– Он еще дышит, – сказала я, подсовывая руку под его плечо и переворачивая его на бок. – Я буду его держать, а ты сунь пальцы ему в горло. Давай!
Мне не понадобилось повторять дважды. Мы не учились этому, но тут нет ничего сложного, и, как я в отчаянии засунула пальцы Яссу в горло, так сделал и Кека с Гидеоном, наклонив его голову. И хорошо, что он поступил именно так, потому что, когда Гидеона вырвало полупереваренной едой, вином, желчью и пеной на ковер, все это едва не попало нам на ноги.
Мы держали его, пока его желудок не очистился, а плечи не начали трястись, и каждый непроизвольный вдох превращался в хрип, от чего грудь вибрировала. И пока он дышал, мы с Кекой дышали вместе с ним. Войдя в шатер, я была слишком потрясена, чтобы подумать о последствиях, даже о том, как долго Гидеон мог лежать здесь, медленно умирая. Очевидно, ему дали небольшую дозу красношапочника, так же очевидно, что это предупреждение – в следующий раз ему так не повезет. И скоро меня уже перестанут предупреждать.
Мы с Кекой молча вытерли Гидеона и уложили на циновку для сна, как тряпичную куклу вместо нашего сильного, гордого предводителя былых времен. Я пыталась убедить себя, что не виновата, это сделал Лео, но потеря Гидеона – не просто проигранная ставка
