что-то в этом роде.
Она закатила глаза, и мы все рассмеялись. Затем я помахала всем на прощание и направилась к своему фургону.
Первым признаком того, что что-то не так, было открытое окно со стороны водителя. Я никогда не оставляла свой фургон открытым. (Не то чтобы у меня было в нем что-то ценное, но я перевозила в нем достаточно оборудования и чистящих средств, чтобы беспокоиться, что какой-нибудь маленький ребенок может залезть туда и пораниться. Три года назад мой страховой агент потратил сорок пять минут на объяснение мне концепции ответственности бизнеса, и с тех пор я иррационально нервничала. Этот человек был садистом. Ему следовало бы работать школьным психологом, потому что ни у одного из этих детей не хватило бы смелости заняться сексом после беседы с ним).
Вторым тревожным сигналом был конверт из манильской бумаги делового формата, лежащий на сиденье. Спереди на него была наклеена белая почтовая этикетка, но вместо адреса было напечатано одно слово большими черными буквами.
«Открой».
В кино именно в этот момент, вызывают команду саперов. Но он не выглядел достаточно большим для бомбы, а я жила в Кёр-д'Алене, штат Айдахо. Мы уже израсходовали годовой лимит драмы всего нашего города на мой дом. Я наклонилась, мои пальцы дрожали, и подняла его. Оттуда выскользнул черный смартфон.
Он ожил — запрос по Скайп на видеоконференцию.
Я возилась с минуту, потом мне удалось нажать кнопку «принять». В телефоне появилось лицо Джессики, ее глаза опухли от слез. На ее щеке темнел фиолетовый синяк.
О дерьмо, дерьмо, дерьмо…
— Лони? — спросила она, ее голос был напряженным и натянутым. Я тяжело прислонилась к фургону, мои ноги превратились в желе.
— Джесси, что происходит?
— У меня неприятности, — прошептала она. — Мамины друзья здесь со мной, и они хотят поговорить с тобой. Пожалуйста, выслушай их. Я думаю, что они причинят мне еще больше боли, если ты этого не сделаешь.
С этими словами кто-то выхватил телефон из ее руки и рывком убрал его. Изображение покачнулось, давая мне возможность увидеть бетон и людей в темных масках. Затем остановилось, сфокусировавшись на руке Джессики. Мужская рука в перчатке удерживая внизу руку Джессики, раздвинув ее пальцы на том, что должно было быть разделочным столом мясника. Затем в поле зрения появился гигантский нож — нет, эта штука больше походила на мачете. Он промелькнул внизу, а затем из крошечных динамиков телефона донеслись крики Джессики.
Страшные тиски сжали мою грудь, перекрывая дыхание и останавливая сердце.
Они отрезали ей мизинец. Я видела, как он лежал на разделочном столе, и больше не был прикреплен к ее руке!
Хлынула кровь, Джесс кричала, где-то на заднем плане смеялся мужчина, но мой взгляд фокусировался только на этом маленьком розовом кусочке плоти с блестящими гелевыми ногтями, которые недавно были накрашены. У меня возникло внезапное, диссонирующее видение Джесс и Эмбер, делающих маникюр вместе. Смеются. Может быть, перекусывают перед тем, как вернуться домой, и Эмбер отдает свою прекрасную дочь в руки гребаному сумасшедшему психопату! Я не сомневалась, что это дело рук Эмбер.
Что за животное отрезает ребенку палец?
Изображение резко исчезло, переключившись на звук. Я поднесла телефон к уху, размышляя, не привиделось ли мне все это. Мое тело ощущалось отрешенным и дрожащим. Шок? Мне нужно было дышать. Мне удалось забраться на сиденье фургона и опустить голову на колени, когда мужчина начал говорить.
— В следующий раз это будет ее рука, — слова с сильным акцентом были полны угрозы. — Тогда, возможно, я вырежу этот шунт прямо из ее головы и посмотрю, на что это похоже. Всегда удивлялся, как они подключают умственно отсталых, чтобы они выглядели нормальными. Она симпатичная, так что я, наверное, трахну ее, прежде чем убью.
— Чего ты хочешь? — прошептала я. — Пожалуйста, она всего лишь девочка — отпусти ее. Мы никому об этом не скажем.
— Если ты хочешь сохранить ей жизнь, ты будешь делать то, что я скажу, потому что теперь я тобой управляю, — сказал он, его голос был темным, низким и излучал столько зла, что я могла бы заплакать. Стоп. Я уже плакала. — Я хочу, чтобы ты обыскала дом Пикника Хейса и нашла для меня бумаги. Все, что угодно, что может быть связанно с бизнесом. Списки имен. Расписания. Сделай снимки этим телефоном, и я получу к ним доступ. Ты сделаешь то же самое в ломбарде и в стрип-клубе. У тебя есть время до вторника, чтобы сделать это, но я хочу видеть результаты. Если я не буду получать от тебя что-то каждый день, ее рука снова будет на плахе. Мы можем отрезать много кусков, прежде чем она умрет — все зависит от тебя.
Я сглотнула, жалея, что не могу позволить себе прикинуться дурочкой, сделать что-нибудь, чтобы выиграть время, как-то изменить это, потому что этого не могло быть на самом деле, не так ли?
— Она более восприимчива к инфекции, чем другие дети, — сказала я в отчаянии. — Этот шунт сохраняет ей жизнь, и, если он блокируется или инфицируется, это очень серьезно. Это может даже убить ее. Пожалуйста, если у нее поднимется температура, отвезите ее к врачу. Ей может понадобиться операция, если пойдет что-то не так. Я видела синяк на ее щеке, а это значит, что кто-то ударил ее. Джессика не сможет перенести такую травму. Она не обычный ребенок, это может убить ее.
— Ты должна беспокоиться о том, что я убью ее. Но если ты будешь хорошо выполнять мои указания, нам больше не придется причинять ей боль. Начинай обыскивать дом. Если что-то найдешь, напиши мне, и я это скачаю. Будь осторожна, потому что если он тебя поймает, то застрелит, и тогда Джессика тоже умрет.
— А что насчет Эмбер? — тихо спросила я, задаваясь вопросом, действительно ли мне нужен ответ. — Знает ли она, что ты делаешь с ее дочерью?
Он фыркнул.
— Эта сука мертва. Несчастный случай, ничего не поделаешь. Будем надеяться, что у нас больше такого не будет, звучит хорошо?
— Звучит неплохо, — прошептала я, закрывая глаза, когда он закончил разговор.
Вау. Просто… вау… Как это могло произойти?
Эмбер. Все всегда сводилось к Эмбер. Я хотела задушить ее, но потом меня захлестнула волна вины, потому что она уже была мертва. Боже, я так ненавидела ее все эти годы, но также любила ее, и мысль о том, что ее окровавленное тело где-то выброшено, наполняла меня мучительной скорбью.
Отстраниться. ОТСТРАНИТЬСЯ. Ты можешь сделать это. Ты должна это сделать. Неважно, как
