понравиться. Уже не нравится. Они уже дали это понять.
— Имеешь в виду покушение?
— В том числе.
— А почему на него, а не на тебя? От тебя тоже немало зависит.
— Пока все зависит в основном от него, а не от меня.
— Поэтому стреляли в него?
— Естественно.
— Или поняли, что с тобой можно договориться.
— Что ты имеешь в виду?
— Что с тобой можно договориться.
— Только давай без этих твоих фантазий. Мне они хорошо знакомы, и я давно не обращаю на них внимания.
— Кто такой Азовский?
Услышав её вопрос, Николай вздрогнул и заметно напрягся. Сделал вид, что что-то рассматривает впереди.
Не получив ответа и выждав небольшую паузу, Ольга объяснила:
— Слышала ваш разговор по телефону. Ты называл его Яковом Борисовичем.
— Тебе показалось, — заметно нервничая, ответил Николай. — Не знаю никакого Якова.
— Я посмотрела потом в твоем телефоне. Азовский Я.Б.
— Мало ли с кем я могу разговаривать по телефону. Всех не запомнишь.
— Ты тогда сказал: «Он меня не отпустит. Я его правая рука».
— По-моему, всё понятно.
— Ты ещё добавил: «Если все получится, подумаю». Что должно получиться?
— Мало ли что. Уже не помню.
— Я как раз собиралась от тебя уйти. Подумала, что все это неспроста, но было тогда не до того. Только потом вспомнила.
— Ты, кажется, на что-то намекаешь?
— Когда в него выстрелили пять раз, вспомнила.
— Стреляли пять раз, попали всего один. И то неудачно.
— Тебя это очень расстроило?
— Представь себе — да. Очень неприятно, когда стреляют в тех, кого ты хорошо знаешь.
— К тому же — неудачно.
— Тебя сегодня несет явно куда-то не туда. Пить надо было меньше. Я задал очень простой вопрос: ты действительно хочешь уйти от него?
— Мне почему-то очень захотелось сейчас к нему вернуться.
— Даже так? За чем дело встало — возвращайся. Мы ещё не так далеко отъехали. К сожалению, развернуться здесь я не смогу, погодные условия не позволяют. Да и желания ни малейшего. До сих пор от места их пребывания в дрожь бросает. Это ведь, кажется, бывший сумасшедший дом? Вполне достойное помещение для тех, кто там сейчас находится. Покойницу ты там уже отыскала. Не удивлюсь, если их число в ближайшее время значительно возрастет. Поинтересуйся у недоучившегося астролога. Я заметил, что ему очень нравится копаться в прошлом и напрочь забывать о будущем. Непростительная ошибка для тех, кто хочет выжить в наше бездарное время. Тысячу раз я ему говорил — прошлое ушло навсегда, а будущее может и не наступить для тех, кто забывает об этом.
Возвращайся. Для меня ты уже в прошлом, так что потеря невелика. Помоги ему разобраться, была ли у него вообще мать. Лично я считаю, что матери, которые бросают своих детей, вообще не имеют права на существование.
Разглядев далеко впереди медленной цепью приближающиеся огни, он обернулся к ненавистно смотрящей на него бывшей жене и насмешливо спросил:
— Не передумала? Там кто-то или что-то едет, может, подбросят. А я, не обессудь, двину.
Не говоря ни слова, Ольга открыла дверцу и вышла, почти сразу завязнув в грязи обочины. С трудом выбралась на более-менее наезженную колею и пошла в направлении недавно покинутого помещения, которое ещё недавно возненавидела и которое теперь на непроглядной, утопающей в грязи, ведущей неизвестно куда дороге превратилось в надежду и последний островок возможного счастья, на которое она уже почти перестала надеяться.
Подождав, не раздумает ли, не вернется, не испугается, Николай шепотом выругался и включил зажигание.
Встречные огни быстро приближались.
Исповеди
Услышав выстрел, почти все замерли, не в силах даже пошевелиться, и только разбуженный выстрелом Ленчик, непонимающе вертел туда-сюда головой. Дрова в печке уже почти догорели, и в наступившей пронзительной тишине не слышно было ни потрескивания углей, ни шороха раздуваемой тягой золы.
— Все в точности, — проворчал наконец Федор Николаевич.
— Насчет чего? — спросил потянувшийся было за стаканом Вениамин.
— Насчет вестников.
— Кто об чем, а вшивый о бане.
— Пример вполне наглядный.
— Не все годится, что говорится, — не согласился Вениамин, наполняя стакан почему-то не водкой, а ликером. Видимо, и его все происходящее довольно основательно выбило из колеи. — Правильно говорят — «Баба слезами беде помогает».
— Прости, Господи, гордыню и нетерпение, — перекрестился отец Дмитрий.
— Что я теперь скажу Ольге? — очнулся наконец и Бова. — Она же любит его, сволочь такую!
— Самое главное я ему так и не сообщил, — в расстроенных чувствах даже стукнул кулаком по столу Вениамин.
— Надо ребят позвать, а я с места стронуться не могу, — посетовал на свою растерянность Бова. — Погуляли… Отыскали корни…
Зотов вместе с креслом резко развернулся к нему:
— А если Николай врет?
Все снова оцепенели. Только пьяненькая Женщина, привыкшая к неожиданным выходкам сумасшедших, согласно кивнула головой.
— Шеф, у меня однажды уже случалось предынфарктное состояние, — очнулся от ступора Бова. — Могло повториться в ухудшенном варианте. Так не шутят.
— Это не шутки, это репетиция, — передернув затвор, объяснил Зотов. — Однажды он у меня уже отказал в самый неподходящий момент. Не хочу, чтобы ещё раз подвел.
— Ещё одного раза не будет, — уверенно заявил Бова. — А про Николая я даже не сомневался.
Зотов развернулся к Вениамину.
— Что ты мне хотел сказать самое главное?
— Я-то? Так не разувшись париться было полез. Очухаться бы ещё от всех ваших закидонов.
— Шеф, ты доложен… — начал было Бова.
— Я давно уже никому ничего не должен. Поэтому до сих пор жив. Мне это надоело.
— Жить без долгов?
— Вообще жить. Человек должен знать, зачем он живет. А я не знаю. Знал, а теперь не знаю. А человек должен… Отец Дмитрий, должен?
— Неоднократно себе этот же самый вопрос задаю, — не сразу ответил отец Дмитрий. — Потому и сан принял.
— Вам легче, у вас он, — показал рукой с пистолетом вверх, — в помощниках. Вернее, вы у него.
Повернулся к Бове:
— А ты зачем живёшь?
— У меня нервная перегрузка, — недовольно проворчал тот. — Спроси что-нибудь полегче.
— Формулирую по-другому. Ты доволен своей жизнью?
— Некорректный вопрос.
— Почему?
— Скажу — недоволен, ты, как шеф и заказчик, примешь это на свой счет. Скажу — доволен, будет смахивать на лесть. Уклоняюсь от ответа.
— Значит, недоволен.
— Я этого не говорил.
Зотов подъехал к нему вплотную.
— Собственно говоря, чем ты должен быть доволен? На побегушках, на подхвате. У меня, в музее, в этом… розыске уголовном — ты сам об этом говорил. Своего ничего, все по заказу. Все нормальные писатели пишут книги о себе, а ты вот обо мне. Ужасно противно, наверное, писать о ком-то
