открыла глаза, окончательно выныривая из транса, в котором она находилась… Взглянула на часы. Три часа! Всего лишь одна линия, но на то чтобы построить её потребовалось целых три часа! Впрочем, сюда входит ещё и приведение конструкта в надлежащий вид. С другой стороны, всё равно выходит не меньше двух, а это то же изрядно.
Что это? Она ощутила солоноватый привкус на губах. Провела пальцами под носом. Кровь. Сегодняшнее напряжение для неё не прошло даром. Учитель говорил, что подступаясь к конструкту, нужно забыть о жадности и брать ношу по себе. Но ведь он же утверждает, что без серьёзных усилий, и результат будет скромным.
Предел же сил у каждого одарённого, или целителя, как их называли все вокруг, у каждого свой. И познать его нужно самостоятельно. Вот она и познает. Только силы с каждым разом растут, и её возможности, определить же черту за которую уже не заступить, получится лишь на практике. Причём права на ошибку у неё нет. Иначе все усилия напрасны.
Испытывая слабость и борясь с головокружением Настя поднялась, подошла к трюмо, и вооружившись платочком вытерла кровь. Глянула на жабо блузки, куда упало несколько капель, и начала расстёгивать пуговицы, дабы переодеться. Негоже расхаживать в таком виде, а день только начался.
Выдвинула один из ящиков секретера и достала фляжку с красным вином. Не нужно посторонним знать о том, что она прикладывается. Потому как причин у этого может быть две. Либо девица злоупотребляет вином, либо нуждается в этом для восстановления сил.
О том, что она одарённая посторонним знать не нужно. Учитель строго настрого это запретил, выдавая её за свою незаконнорождённую дочь. Впрочем, относительно их родства ходят разные слухи. И одни фривольней других. Девушка как подумает об этом, так сразу наливается краской смущения. Ведь это ложь! Всё, до чего додумались сплетники, чистое вранье!
Вино мягко скользнуло по пищеводу, и разлилось в желудке теплом, которое тут же побежало по венам, прогоняя дурноту, и восстанавливая силы. Вот странное дело. Если ей оторвёт ногу, она без труда себя излечит. Но после работы с конструктом, помочь могло только красное вино.
Настя сделала ещё один глоток. Потом посмотрела на вместилище внутренним взором, ощутив как оно заполняется Силой. И удовлетворённо улыбнулась. Она молодец!
Глава 23
Шестерёнка встала на место как родная. Молодцы всё же местные токари, всё чётко по размерам. Хотя и изготавливали отдельные детали, да ещё и с минимальными допусками, механизм собирается легко, как детский конструктор. Ещё десять минут, и я удовлетворённо положил протез на слесарный стол.
Помимо него в подвале появился и столярный, и кое-какой инструмент. Включая и пневматические дрель, циркулярку и токарный станок по дереву. Я же говорю, молодцы местные, до многого додумались и внедрили. К слову, появились даже картечницы на пневматическом приводе.
Правда, для того чтобы заставить работать этот инструмент пришлось прикупить компактную паровую машину и компрессор. Но оно того стоило. Не будешь же из-за каждой мелочи бегать в мастерские. Для домашнего пользования пневматический инструмент то, что мамка прописала!
В соседней комнате у меня будет химическая лаборатория. Но там пока готова только мебель. Всякие реторты, колбы, змеевики и идеж с ними пока хранятся в ящиках, переложенные соломой. Вытяжку заказал на весь подвал, вскоре должны будут доставить и смонтировать.
В третьей комнате, смежной с лабораторией, и самой дальней, я собираюсь организовать изготовление искусственных рубинов. Там же, на месте соберу и шлифовальный станок. А чтобы исключить возможность проникновения туда посторонних, для лаборатории заказал стальную дверь. Объяснил домашним это просто, чтобы детвора не дай господь не влезла, и не ухватила какой химикат. Ведь тогда беды не оберёшься.
И за всё это мне пришлось вывалить кругленькую сумму. Гаврила, даже в затылке почесал, стоило только ему лишь прикинуть, сколько всё это может стоить. А уж когда я ему вручил топазовый комплект из шести амулетов, и вовсе завис. Пришлось успокоить его, мол это не подарок, а всего лишь во временное пользование, для сбережения тушки компаньона. Ну и рассказал об удачном бое, и богатых трофеях на острове Доброхотском.
Ну не говорить же ему, что в средствах я сложностей не испытываю. Скорее уж в их легализации. В этой связи днями сдал Мартьяну Ярославовичу бриллиантовый «Лист» на пять карат, получив за него шестнадцать тысяч семьсот рублей, и вновь пополнив свой счёт.
Только с этим пора бы завязывать. Пока вроде как в легенду с трофеями после удачного боя укладывается. Не сказать, что все бояре или даже князья столь дорого снаряжают своих дружинников, но такое встречается, и конкретно о воинах Цешковского трубили во всех газетах, пока новость была горячей. Но всему есть предел. Поэтому надо думать, как легализовать остальные средства. Вот никакого желания покупать маленький самолёт, если могу приобрести сразу серьёзный аэроплан.
— Гаврила, держи свою ногу, — бросил я изделие здоровяку, взрыхлявшему землю вокруг яблони.
Как оказалось нравилось ему с супругой вот так, в охотку поковыряться в земле. Оба из деревни, и с детства знакомы с сельским трудом. Потом-то он отправился в училище, выучился, ну и женился на деревенской. Правда, превращать его в садовника у меня планов не было.
— Ух ты, какая ладная, — подхватив изделие, восхищённо произнёс он.
Сделал я её из берёзовой фанеры, так что по прочности, что твоя сталь. В определённых условиях, ясное дело. Лёгкая, анатомической формы, полая, с шарнирами и механизмами, позволяющими пользоваться ею почти как нормальной ногой. Есть парочка рычажков фиксирующих соединения так, что даже можно подниматься по лестнице на носке. Я же говорил, что опыт у меня самый разносторонний.
— Ты чего помрачнел? — видя как нахмурился Гаврила, поинтересовался я.
— Не влезет суда моя культя, — показал он мне на приёмную гильзу.
— Конечно не влезет. Потому что у тебя не культя, а полноценное бедро, которое нужно обтесать, и придать нужную форму.
— Это как?
— Оперировать тебя буду, отрежу всё лишнее, и придам божеский вид. Не гляди на меня так. Даже если ошибусь, «Лекарь» нам в помощь. Мы же не будем ждать несколько дней. Разом и поднимем тебя.
— И когда, будешь резать? — с мрачной решимостью поинтересовался он.
Хреново ему без неба. Вроде и не пилот, а только борт-механик, но небо оно такое. Либо испугает до икоты, и тебе от одной мысли о нем будет плохо. Либо окрутит так, что влюбишься в него целиком и без остатка. И Гаврила был как раз из вторых, готовый
