Книга На крыльях моей боли - Оксана Ильина

ДАША

В каждом человеке присутствует совесть или же крупица ее. Что именно есть совесть, во всех источниках гласит по-разному. У кого-то это маленький червячок, напоминающий о себе лишь изредка, А у кого-то огромная змея, постоянно сжирающая изнутри. Внутри Даши жила настоящая анаконда, и она категорически не принимала объяснения «ложь во спасение». Для нее не существовало вообще такого понятия. Эта змея жалила душу, а яд расползался по венам и добирался до самого сердца. Она настолько разрослась, что заставляла ее сомневаться в правильности своих поступков, расшатывала уверенность, подталкивая действовать необдуманно…

Девушка вошла на территорию, сжимая ручку автолюльки подрагивающими пальцами. Охрана впустила ее сразу, видимо, считая уже своей. Даша не знала наверняка, что делать, не была уверена в верности принятого решения, но точно понимала, что ничего уже не будет, как прежде, ибо она стала другим человеком. Той, которую порой сама ужасно боялась. Однако внутри нее все еще присутствовали совесть и чувство справедливости. А страх… Нет, Даша больше никому и никогда не позволит себя запугивать! Пусть теперь ее боятся!

Она вошла на кухню и обнаружила Татьяну Борисовну у плиты. Та обернулась к ней и ахнула:

– Ты пришла, дочка. Слава богу!

– Где он? – сразу же спросила Даша.

– В кабинете.

– Дверь закрыта?

– Не знаю, но недавно я относила Егору Александровичу аптечку, – пожала домработница растерянно плечами.

– Ясно, – вздохнула девушка и поставила на кухонный стол автолюльку с дочерью. – Присмотрите, пожалуйста, за ребенком.

– Ребенком? – переспросила женщина и, будто только теперь заметив малышку, изменилась в лице. – Даша, чей это ребенок?

– Прошу, не спрашивайте сейчас ничего, просто посмотрите пять минут за девочкой, – выдавила она твердо и поспешно вышла из кухни.

Даша подошла к хорошо знакомой двери кабинета и застыла на мгновение в нерешительности. Она несколько раз набрала полные легкие воздуха и медленно выпустила, а затем решительно взялась за ручку и опустила ее.

Егор лежал с закрытыми глазами на кожаном диване и даже не шелохнулся, когда девушка вошла. Возможно, он принял ее за домработницу или же просто крепко спал. Даша сразу же заметила окровавленный лоб в области виска. Она осмотрелась и, обнаружив аптечку, достала из нее ватные тампоны и перекись водорода. Затем тихо подошла к дивану и, так же бесшумно опустившись на край, прикоснулась смоченным тампоном к ране. Он словно не почувствовал, хотя кожа была повреждена довольно сильно.

Даша осторожными движениями обтерла кровь вокруг рубца и хотела было капнуть перекись в саму рану, как Егор медленно открыл глаза. Мужчина посмотрел на нее мутным взором и снова опустил веки, а потом резко их распахнул, недоуменно уставившись на нее.

– Сможешь потерпеть? – спросила Даша, помахав перед его глазами тюбиком с перекисью водорода. Он моргнул, подтверждая, что сможет, и девушка щедро залила рану жидкостью. Егор едва заметно поморщился, а она диском вытерла образовавшуюся пену, не давая той попасть ему в глаза.

– Что ты здесь делаешь? – заговорил он наконец-то.

– Тебя спасаю, видимо, – хмыкнула девушка. – Глубоко поранился, нужно, наверное, зашивать.

– Забей, – бросил мужчина равнодушно. – И меня не нужно спасать.

– Некоторые так не считают.

– Понятно, Татьяна Борисовна значит, – обреченно вздохнул мужчина.

– Как видишь, остались еще люди, которым ты небезразличен, – с упреком заметила Даша.

– Это ни к чему, – произнес он, вновь закрыв глаза. – Я просто хочу побыть один. И ты уходи... Скажи водителю – пусть отвезет.

– Уйду, конечно, когда сочту нужным, а ты продолжишь пить и вести себя как неуравновешенный подросток. О чем ты думал, садясь пьяным за руль? – повысила она голос обвиняюще.

– Я не пил, это случайность.

– Так я и поверила!

– И верить мне я тоже не прошу, – он открыл глаза и внимательно посмотрел на нее. – Спасибо за беспокойство, но я не заслуживаю его.

– Знаю, – согласилась Даша, стиснув зубы. – Только я здесь не из-за тебя, а из-за женщины, которая места себе не находит от переживаний. И я честно не понимаю, почему? Чем ты заслужил ее сострадание? Скажи, может, я чего-то не знаю?

– Ничем! – буркнул он. – И я в норме. Татьяна Борисовна, как всегда, преувеличивает.

– Мне так не кажется, – не выдержала Даша и вскочила на ноги. – Достаточно посмотреть на нее: женщина постарела за пару недель. Ты достал ее, ей богу! А выбросить жалко!

– Хах, – усмехнулся Егор надрывисто и еще больше помрачнел. – Даш, – он посмотрел ей в глаза серьезно, – уходи и держись от меня подальше.

– Правда? – воскликнула она раздраженно. – Кажется, именно об этом и я тебя просила не раз!

– Я сдержал слово.

– Да, конечно, – запнулась она, а злость внутри завертелась ураганом. – Сдержал. Но почему-то все равно не получится отделаться от тебя. Такое чувство, что те, к кому ты хоть раз прикоснулся, уже никогда не смогут от тебя отмыться.

– Знаешь, ведь ты тогда была права, сказав, что я, как трясина, засасываю всех, кто ко мне приближается, – выдавил он, сев на диване и откинувшись обессиленно на спинку. – Поэтому беги без оглядки, пока и тебя не засосало.

– Я не боюсь, ибо не собираюсь к тебе приближаться. Хочу лишь, чтобы ты взял себя в руки и перестал уже всем вокруг досаждать.

– Зачем? Я никого не трогаю. И Татьяне Борисовне сказал, чтобы она уходила, а взамен обеспечу ей пожизненное содержание.

– У тебя все измеряется деньгами!

– А у меня больше ничего нет.

– Это так, – девушка согласно мотнула головой. – Ни совести, ни человечности, ни сердца, совершенно ничего!

– Да, ничего, – подтвердил он. – И искать не нужно. Я такой, какой есть, и ничего хорошего из меня уже не выйдет.

– Понимаю, так же проще. Я подлец и принимайте меня таким, какой есть. Идеальный вариант, не правда ли? – взмахнула она руками.

– Ты не понимаешь…

– Чего?

– Того, что мне плевать, – равнодушно сообщил Егор.

– О-о-о, да никто и не надеется на другие чувства от тебя.

– Нет, не так… – поморщился мужчина, видимо, пытаясь подобрать правильные слова. – Мне плевать на то, что будет со мной. Я потерял все, что только мог. Внутри осталась лишь пустота. Я думаю… постоянно… А если бы не узнал про твою беременность, дочь осталась бы жива?