моргнула. На крупном, мясистом лице с глубоко посаженными глазами появилось ехидное выражение.
— Проверь приказы, ты уже вовсю на самолёт должна собираться.
Еще не до конца понимая, она открыла на телефоне канал кодированной связи и проверила приказы. Сонливость как рукой сняло — чем дальше она читала мелкий текст, тем сильнее её рот растягивался в улыбке. Приказ на командировку во Владикавказ, всей лабораторией номер семь…
— Уже иду! — Кира сунула телефон в карман и побежала к выходу.
— Хоть в порядок себя приведи, помятая вся… мужика, что ли, нашла? — бросил ей вслед генерал и посмотрел на нижнюю часть спины симпатичного майора.
— Вроде того! — она махнула рукой и скрылась за дверью. Мужчина криво ухмыльнулся и погладил подбородок. — Вот же зараза…
Двенадцать уровней вниз под землю, три лифта и километры коридоров пролетели как один миг. Все её робкие надежды словно по волшебству реализовались, и даже больше. Неужто это и была сила Алголя? Или сами небеса решили её невесть за что одарить такой неожиданной удачей? На мгновение даже перехватило дыхание: если это и правда было следствием работы ретранслятора, маловато же он за неё взял.
Торопливо ткнув карточкой в сенсор, Кира ворвалась в лабораторию — сброшенная на ходу куртка полетела на диван. — Ребята, срочно собираемся!
— Да все уже собрались, — Владимир кивнул на две тележки с оборудованием и сумками. — Я даже не разбирал после Японии. Тебя только и ждём.
Сидевшая рядом Майя кивнула и с улыбкой отпила кофе. — Доброе утро, Кира Юрьевна. Я вчера кое-что проверила, Рин сейчас где-то в горах, с ней несколько человек. Несколько часов назад пересекли границу с Грузией, сейчас уже должны ехать в сторону Армении. А на Сто вторую базу прибыл спецборт, по документам оборудование, но там что-то с охраной покруче президентской. И техники с операторами Алголя час назад погрузились и выехали на нескольких машинах на некое незапланированное учение.
Кира с восхищением посмотрела на коллегу — та лишь смущённо поправила очки на веснушчатом носу.
— Откуда ты всё это узнаёшь?
— Ну, надо просто знать, где искать, — загадочно ответила она и улыбнулась. — У нас вылет через час, может, пойдём? Профессор и Кузнецов уже в аэропорт поехали.
— Я вас обожаю, — Кира обняла Майю и взъерошила её густые рыжие волосы. — Поехали!
— Эй, а меня? — Владимир протянул руки ей навстречу, но Кира, состроив недовольную мину, лишь показала ему язык. — Обойдешься, нечего за мной шпионить ночами. Выдвигаемся, Рин ждёт нас.
***
Старенький «форд», натужно гудя мотором, покачивался на неровной дороге, гордо именующейся скоростной магистралью. Мимо на приличной скорости пролетали редкие автомобили, заставляя их колымагу дрожать и раскачиваться от набежавшего потока воздуха.
После двух с лишним часов езды её начало легонько подташнивать, голова кружилась и болела. Кое-как ухваченных трёх часов сна оказалось явно недостаточно — разморённая девушка клевала носом и с трудом открывала слипающиеся глаза. Когда тут думать о бое с Вегой, если ей так хочется спать…
А её спутникам, похоже, всё было нипочём. Удобно развалившись в салоне микроавтобуса, Ваха и Актёр с любопытством глазели на проносящиеся за окном пейзажи пасторальной Грузии — небольшие селения, луга, стада овец и редкие памятники с вязью надписей на незнакомом языке.
Рыжий сидел впереди и негромко беседовал с водителем — боец владел грузинским в совершенстве, как и ещё тремя языками. Правда, в этот раз проявлять языковые навыки не пришлось — седой на полголовы водитель, на вид уже давно перешагнувший за пятьдесят, поддерживал беседу на русском. Глубокий бархатистый голос, чем-то напоминавший голос Алголя, только с сильным акцентом и длинной, тянущейся «а». В памяти невольно всплыло лицо Целено, которая так же, растягивая гласные, пыталась говорить на русском.
Стиснув в руках мокрый, и оттого ещё более тяжёлый рюкзак, она осторожно потёрла глаз — и тут же сидевший напротив Актер мягко дернул её за рукав.
Мужчина покачал головой — не надо. Она кивнула — конечно, теперь глаза тереть было нельзя. После пересечения границы он дал ей комплект линз — таких же, как в Японии, маскировочных, чтобы никто не заметил разрядов в зрачках. Только вот от них глаза стали слипаться ещё больше.
— Севан — хорошо! Красивое место, — кивал водитель, поглаживая одной рукой седую бороду. — Бывал я там. Но вы заезжайте к нам, в Батуми. Красивее места нет! И покушать, и посмотреть…
Рыжий с почтительным кивком негромко посмеялся. — Спасибо, отец, пойдём обратно — обязательно заедем. И в Кахетию, если вино всё ещё такое же хорошее, как пять лет назад. Для вина всегда время найдётся.
— Нет, не в этом году, — покачал тот головой и, проводив недовольным взглядом промчавшийся мимо грузовик, негромко добавил. — Виноград плохой стал, совсем плохой. Может быть в следующем, когда землю восстановят.
— До сих пор отравлена? — в их разговор вмешался Ваха, с любопытством перегнувшись через сиденье вперёд. Водитель охотно покивал.
— Да! Земля страдает до сих пор. И сколько еще будет… Чёртовы арабы, и зачем было бомбить виноградники? Они этой своей химией всю землю нам убили! Сколько лет теперь она себя восстанавливать будет?
— Сочувствую, отец, — мужчина вздохнул. — Но лучше уж так, чем выжженная пустыня, как в Сирии, или в Сиаме.
Оба замолчали. Вспоминать о последствиях Войны, унёсшей миллионы жизней, вспоминать не хотелось. Сквозь шум мотора и тяжёлое, хриплое дыхание водителя послышалась очередная новомодная песня — потеряв конкурентов, радио наконец-то вышло на передний план. Как оказалось, ненадолго.
Внезапно песня прервалась, сменившись напряжённым голосом диктора — грузинского Рин даже близко не понимала, но по торопливой интонации было ясно, что-то произошло. Водитель прибавил громкость — салон заполнила лившаяся из динамиков тревожная речь. Все прислушались.
По лицам Актёра и Вахи стало понятно, что вся их операция отныне сильно усложнилась, водитель с выражением выругался.
— Никак ведь не успокоятся! Только жизнь налаживаться начала… — посетовал он, в сердцах хлопнув морщинистой ладонью по рулю. — Лишь бы до нас не докатилось… нет, это война, точно война. Нельзя так… соседи мирно должны жить, а это что, это не жизнь….
— Вы ведь тут не замешаны, это только их дело, — как бы между прочим заметил Рыжий и повернулся к ним — на лице его было спокойное, даже равнодушное выражение, но именно с таким равнодушием люди говорят о самых страшных вещах.
— Что случилось-то, отец? — Актёр повернулся вперёд, придерживая ногой стоявший на полу рюкзак.
— Война! — гаркнул тот и, приоткрыв окно, яростно сплюнул. — Опять война!
— Турецкие самолеты и беспилотники нанесли удары по нескольким аэродромам Армении, по заставам
