— Я бы посоветовала вам взять обыкновенную камеру. Разница небольшая, фотоснимки можно проявить на следующий день, а качество лучше.
Продавец осеклась: взгляд Тихона говорил о том, что ему нужен только «Поляроид» и ничего больше.
— Могу предложить хорошую модель.
— Бумага для снимков в него заправлена?
— Я заправлю.
Тихон даже не взглянул на чек, который выписала ему девушка, расплатился в кассе, на этот раз изменив своей привычке не брать сдачи. Сегодня он должен был выглядеть самым обыкновенным покупателем, счастливым дедом, спешащим запечатлеть внучку.
— Заверните, пожалуйста, в бумагу, уж очень коробка пестрая.
С коробкой, завернутой в бумагу без всяких надписей и заклеенной скотчем, Тихон покинул магазин. Вернувшись домой, он распаковал фотоаппарат, поставил его на стол, навел на серебряную рюмку, из которой обычно пил коньяк. Вспышка — и из фотоаппарата выползла карточка, заклеенная черной бумагой. Тихон выждал положенное по инструкции время и бережно отклеил бумагу. Рюмка запечатлелась во всем своем великолепии, на ней даже играл блик с расходившимися во все стороны лучиками.
— Порядок!
Тихон взял с телевизора вчерашнюю газету, поставил домиком — так, чтобы ничего лишнего из интерьера квартиры в кадр не попало. На чистом листе бумаги расположил бриллиант, и для сравнения установил рядом с ним спичечный коробок. Долго наводил камеру, затем нажал кнопку.
И вновь вспышка, вновь выползла карточка. Бриллиант получился не хуже рюмки, еще более эффектный блик сиял на острие грани. На стеллаже за книжками отыскались почтовые конверты, снимок исчез в одном из них. Шариковой ручкой печатными буквами Тихон написал лаконичное: «Москва. Министерство внутренних дел России». На какую сумму сейчас нужно клеить марки, Тихон не знал, писем не писал уже лет пять, но был уверен: подобные конверты дойдут до адресата, даже если на них не будет ни единой марки.
С письмом в кармане он вышел из дому. Бросил его в центре на Главпочтамте в ящик, откуда выемка производится каждый час, и лишь после этого направился к Соломону Ильичу. Хайтин воровато оглянулся, когда впускал Тихона в квартиру.
— Нервничаешь?
— Из-за тебя. Уж лучше бы я тебя, Тихон, не знал вовсе.
— Это сейчас ты так думаешь. А раньше?
— Думал по-другому. Одни неприятности. Твой мальчишка оказался прав, менты подставу придумали. Вчера вечером ко мне приходил парень, якобы по рекомендации Гусовского.
— Того самого? — уточнил Тихон.
— Его. Хотя, думаю, сам Ефим Аркадьевич о своем протеже и не подозревает. Говорил, будто его хозяин лично в Москву приехал, чтобы брюлик купить.
— Сумму называл?
— Семьсот тысяч.
— Не густо, — пожал плечами Тихон, — могли бы сказать и миллион, все равно с деньгами расставаться менты не собираются. Хайтин заметил, как в глазах Тихона зажегся нехороший огонек.
— Ты еще не расстался с мыслью продать бриллиант?
— Не выбрасывать же его в урну!
— Я, конечно, сразу же в ментовку позвонил, они за ним даже следить не стали.
— Правильно. Чего же ты еще ожидал, Хайтин?
— Не нравится мне. Жил себе тихо, мирно, спокойно, а теперь каждый день визитеры. И хоть бы кто-нибудь из них мне деньги предложил!
— Будут тебе и деньги, — Тихон застучал пальцами по столу, затем резко спросил: — Где хозяин твоего вчерашнего гостя?
— Откуда я знаю? Он телефончик оставил, где его отыскать можно.
— Дай. Ювелир вздохнул.
— Чего ты боишься, Соломон Ильич? Боишься с телефончиком расстаться? Так никто другой, кроме меня, брюлик тебе не принесет. Хайтин засмеялся:
— Привычка, — и подал визитку Тихону, тот пробежался по номеру взглядом и вернул ее Хайтину.
— О чем еще говорил?
— Больше ни о чем. Не дело ты, Тихон, задумал.
— Как знать, как знать. Пока он единственный реальный покупатель.
— Меня только в это не впутывай. Я чайку приготовлю, попьем, помозгуем.
— Некогда мне, — Тихон резко поднялся и торопливо попрощался с ювелиром. — Увидимся скоро.
Оказавшись на улице, Тихон задумался. Искушение огромное — семьсот тысяч долларов получить за то, что держишь в своих руках.
— Это не кошельки из карманов вытягивать, — усмехнулся он. — Менты, поставив на кон такие деньги, ни за что не пожелают с ними расстаться. Кто-то же расписывался за получение их в банке? Может, даже сам «главмусор». А может, все концы теперь и ФСБ в руках держит.
Он пытался проиграть ситуацию и так, и этак, но ничего не получалось. Он чувствовал себя шахматистом, попавшим в трудную ситуацию — цугцванг: еще можно согласиться на ничью, но выиграть уже невозможно, каждый следующий ход лишь усугубит ситуацию. Надежных людей, не завязанных на братву, он знал лишь двух: Фагота и Розу. Проще всего было отыскать Никиту: если Тихон не заезжал за ним утром, тот непременно выходил играть в торговые ряды. А идти до него было всего два квартала.
Белорусский вокзал встретил Тихона гулом голосов. На месте Фагота сидел грязный бомж с плешивой собачкой. На бетонном полу стояла потертая ушанка, в которой сиротливо лежала пара мелких купюр. Опускаться до общения с такой чушкой Тихону было западло. Он прошелся по переходу и отыскал пацана, присматривающего за здешним «пастбищем».
— Где Фагот? — спросил Тихон.
— За ним такая краля зашла, — с восхищением сказал пацан, — что и я бы на его месте не устоял.
— Вместе ушли?
— Да.
— Блондинка? — поинтересовался Тихон.
— Еще какая!
Сомнений не оставалось, только Роза могла вызвать такое восхищение с одного взгляда.
— Я одного понять не могу — отчего на него бабы так падки?
— Музыку любят, — бросил Тихон и добавил: — Если эта чушка через минуту все еще будет сидеть на прежнем месте, то и ты отсюда исчезнешь.
— Я мигом.
Пацан бегом преодолел пролет навеса и что-то шепнул на ухо бомжу. Глаза того округлились от страха и он, прихватив ушанку, опрометью бросился вверх по лестнице.
«Хороший знак, — подумал Тихон, — что Роза и Никита сегодня вместе. Я знаю, где их надо искать».
Оказавшись на улице, он, несмотря на солидный возраст, легко преодолел перила ограждения и, стоя на бордюре, махнул рукой. Тут же остановилась легковая машина. Тихон назвал адрес и уперся затылком в подголовник. Он ехал с закрытыми глазами, на ходу придумывая, что скажет Розе.
— Приехали, — сказал водитель, останавливаясь точно напротив арки, ведущей во двор.
