нее перед глазами.
Во-первых, неизвестно, узнает Петр правду или нет, во-вторых, что совсем немаловажно, узнает ли ее Павел, ну и, само собой, как отнесется ко всему этому Иван, опять же, если узнает об этом.
Голова у Нонны как будто набухла за последние дни и почти не соображала.
Она думала, вот-вот еще немного, и она не выдержит, что-нибудь произойдет. Что именно, над этим она не задумывалась, но думала, что что-то совсем плохое.
И в такой вот момент нежданно-негаданно к ней заявился сам Петр.
Нонна и не предполагала откровенничать с ним, она вообще боялась с ним каких бы то ни было разговоров, но то ли из-за фактора неожиданности, то ли потому что она вконец измучила сама себя, как только он вошел, она с воплем кинулась ему на шею и долго-долго рыдала так, что была не в состоянии остановиться и мало-мальски прийти в себя.
Петр ничего не говорил, только молча гладил ее по голове, а спустя какое-то время повел ее на диван и усадил, чтобы ей легче было успокоиться.
– Может, тебе водички? – ласково спросил он и, получив согласие, отправился в кухню и набрал там стакан воды.
Нонна совсем не хотела пить, она вообще ничего не хотела, но чтобы хотя бы как-то собраться с мыслями охотно согласилась на Петино предложение.
Он, правда, ее не понял и вместо того, чтобы подольше там походить, стремглав примчался обратно со стаканом воды в руках и сунул его в руки Нонны.
Что ж, вся надежда у нее теперь была только на водопитие. И она как немощная старушка стала делать глотки по одному в минуту.
Петр терпеливо ждал. Но всякому времени приходит конец, и Нонна это отчетливо осознала.
Но тут произошло то, чего никто не ожидал. В гостиную с грохотом и криком ворвался Иван и прямиком побежал на Петра.
– Дядя Петь, ты живой, живой! – обнимая и тиская его, радовался ребенок.
А Петр опустился на коленки и крепко-крепко обнял пацана, не зная, что ему сказать.
Наконец, простояв так минуты две, Петр отпустил Ивана и, держа его за руки, хриплым от волнения голосом проговорил:
– Ванечка, я живой. И никто нас с тобой друг у друга не отнимет.
Ваня снова прильнул к Петру и признался:
– А я знал, я не верил, мама, скажи!
Но мама не в силах была что-либо выдавить из себя. Она только молча смотрела на душещипательную сцену и с тревогой ждала, что будет дальше.
А дальше ничего страшного не произошло. Довольный Иван поднялся в свою комнату, а Петр присел рядом с Нонной и очень доброжелательно ей сказал:
– У вас прекрасный сын. Мы всегда будем дружить. А ты ни о чем не волнуйся.
И Нонна в один миг успокоилась. Ей все стало ясно. И то, что Петр все знает. И то, что от него этого не узнает никто. И что он решил все оставить как есть, не ломая через колено ни ребенка, ни ее, его мать, ни своего друга Павла.
Ей, видимо, следовало что-то сказать в ответ, но слов она не находила. И тогда Петр просто предложил:
– А давай-ка попьем чайку, да?
Нонна кивнула, и Петр опять пошел в кухню. Где уже особо не торопился, будучи сам в приподнятом настроении, и эта возня с чашками ему нужна была также, как Нонне минутный покой.
А накрыв на стол, он еще долго помалкивал, будто что-то переживая внутри себя, и Нонна тоже не ничего говорила.
Но, попивая чаек, Нонна вдруг поняла, что за все время сегодняшнего саммита она не сказала ни единого слова и это так рассмешило ее, что она сказала Петру:
– Петя, а ведь я, похоже, онемела.
Он сначала не понял, но когда она объяснила ему более подробно, что хотела этим сказать, оба они закатились смеяться как подорванные. Такой явилась развязка их сегодняшнего нервного напряжения. От чего и Нонна, и Петр испытали огромное эмоциональное облегчение.
Но у Петра к Нонне был еще один вопрос. И как бы не хотелось менять тон прекраснодушного разговора, он все же спросил:
– Нонн, а у вас был такой знакомый – Юрий Бияков?
– Почему же был? – удивилась Нонна. – Он и сейчас есть. Это муж моей подруги Татьяны. А почему ты спрашиваешь?
– Да я, видишь ли, форматирую всех компаньонов, знакомых, да и просто людей, когда-либо имевших отношение к нашему с Павлом бизнесу.
– А-а, – отозвалась Нонна. – А почему ты у Павла об этом не спросишь?
– Что ты, что Павел – для меня одно, – слукавил Петр. – А у него я не спросил просто потому что тогда не вспомнил еще про Биякова.
– Ясно, – сказала Нонна и перевела разговор на Риту. – Ну, а как тебе наш теперешний ассортимент?
– Это ты про сбежавшую невесту? – съязвил Петр.
– О, как красиво ты сказал, – рассмеялась Нонна. – Надо будет запомнить, да так ее отныне и называть.
– Тяжело тебе теперь одной управляться? – сочувственно спросил Петр.
– Привыкаю, – протянула Нонна. – А вообще, если честно, еще некогда было над этим задуматься.
– Что, дела? – уточнил Петр.
– Типа того, – сказала Нонна и, убоявшись проболтаться, закруглилась. – Работы по дому много. Да…
– Ну а как вообще дела, – снова спросил Петр, – как вы тут без меня куковали?
На что Нонна ответила уже более охотно:
– Вот именно – куковали, – сказала она. – Как ты сегодня точно выражаешься. Деньги кончились, у всех перезанимали, у кого только могли, у того же Биякова, кстати говоря, тоже. Но они, собаки, все равно покончались…
– Ну ничего, – заверил ее Петр. – Теперь все наладится и пойдет как раньше.
– Только уж ты больше не теряйся, – грустно озаботилась Нонна. – Мы, и правда, много чего пережили тут без тебя.
– Хм, – улыбнулся Петр, – я теперь только то и делаю, что уверяю всех в своей благонадежности. Оказывается, всем я нужен, ну просто позарез.
– Так ведь это хорошо, Петь, – утвердительно сказала Нонна. – Лучше так, чем быть никому не нужным.
– Согласен, – сказал Петр. – А Илюха как, растет?
– Растет, – сказала Нонна. – Садик для меня теперь просто отдушина. Если бы еще и с Илюшей приходилось бы водиться… Нет, лучше об этом даже не думать.
– Нонка, какая ты счастливая! – восхитился Петр. – Все-таки как удачно все в юности сложилось, что вы поженились так рано. Потом наладили бизнес, нарожали детей и теперь можете смело почивать на лаврах.
– Да, и без тебя не обошлось, – Нонна мигом прикусила язык и, не понимая, как она могла так неосмотрительно вляпаться, молниеносно пояснила. – Бизнес
