Первые три вагона были закрытыми и пригодными для перевозки грузов. Ещё две дюжины были рамами, нагруженными лесом. Локомотив тащился медленно — и прочь от станции. В этот момент над крепостью поднялась жёлтая ракета.
— Третий вагон, смотри! — закричал Ферах. Я пригляделась. Дверь медленно отодвинулась в сторону, и явила человека. Он замахал маленькими с такого расстояния руками.
— Не догоним, — Лир тоже увидел это новое действующее лицо. — Мы тяжелее.
Ферах оглянулся на меня, и встал на узкую подножку около меня. Вдвоём мы отцепили корыто.
— Ебанутые, и что? Сядь, ты перевешиваешь! — проорал Лир. Ферах уселся рядом со мной. Без корыта мы чуть-чуть ускорились.
Нас разделяло меньше четверти мили. Мои "геологи" благополучно добрались до открытого вагона, и внутрь перекинули Камалин. Девчонка практически не сопротивлялась.
— Быстрее! — Заорала я на ухо Лиру. Фер одёрнул меня, и я зарычала от ярости. Да, криками делу не поможешь, но и просто сидеть сил у меня не было.
Берг и его последний живой помощник влезли следом за Камой в вагон. Мы наконец-то поравнялись с поездом. Я сжала, разжала кулаки и велела Лиру притереться поближе к составу. Поезд тем временем начал медленно набирать ход. Со стороны крепости поднялась ещё одна ракета, на этот раз красная. Следом около моего уха появилась белая длиннокрылая ласточка и голосом Рахаила велела остановиться.
Ферах прокричал, чтобы я не глупила и села обратно.
Поздно. Снегоход вильнул и я подпрыгнула.
Если бы у меня было хоть немного мозгов, я бы подумала и оценила свои шансы. То, что я сделала, было не просто безумием, это была непростительная глупость. Будь у меня хоть капелька, хоть чуточка мозгов, я бы поняла, что я творю, и остановилась бы. Но мозгов у меня никогда не было много, а сейчас меня душила ярость. Ярость на себя, что так вляпалась, ярость на Берга и его мудаков, посмевших тронуть мою сестру, ярость за пробитую грудь Фераха и пули в груди Лира.
Я не хотела думать, я хотела кого-нибудь убить. Или побить. Мне было плевать.
Я повисла на перекладине лесовоза. Что-то кричал Ферах. Я подтянулась и выдохнула. Потом вцепилась в раму руками и ногами. Что ж, теперь не упаду. Я оглянулась. Поезд ускорялся, и снегоход уже не мог держаться с ним наравне. Ферах подпрыгнул и тоже попытался уцепиться за поезд. Ему не повезло, как мне, и рыцарь кубарем улетел в снег. Я попросила Тиару сделать так, чтобы он остался цел, и сосредоточилась на первых трёх вагонах. Я висела на четвёртом. Можно сказать, что Тиара мне уже улыбнулась.
Когда я перебралась поближе к сцепке, Извечный Огонь показался в разрыве облаков, и Тиара улыбнулась мне ещё раз. Брёвна были уложены неровно, и несколько штук торчали так удобно, словно милостивая Тиара выложила для меня прекрасную ступеньку. Впереди были глухая стена крытого вагона и железная лестница на ней. Если я сумею за неё ухватиться, то взберусь на крышу вагона и выпотрошу его содержимое.
Будь у меня хоть совсем немножечко мозгов, я бы поняла, что я упаду и умру под колёсами вагонов.
Но мозгов у меня не было, и я прыгнула. Успешно. Я вцепилась в лестницу и задумалась, что делать дальше. Лезть наверх?
Поезд изогнулся серпом, и я увидела впереди марево Океана.
Вот тут я наконец-то испугалась.
Океан — это не шутки. Никакие боги меня там не спасут. Это конец. Надо прыгать.
Вместо этого я протянула руку к верхней перекладине. Раздался выстрел. Я вздрогнула и запрокинула голову. Надо мной стоял Берг и целился снова. Колдун выглядел измученным и больным. Он что-то проорал мне, покачивая оружием. Я проорала в ответ, чтобы он катился к чёрту.
Берг приложил руку к уху, подождал, потом выстрелил ещё раз. Пуля ударилась в сцепку. Берг махнул рукой и ушел обратно к люку, какие обычно устраивали посреди крыши крытых вагонов. Я чертыхнулась и оглянулась. Океан приближался. Я оглянулась на землю. Ровное заснеженное поле закончилось, начались сухие камни и скалы. Если я спрыгну туда, то точно погибну. Я подтянулась из последних сил, села на узенькую и маленькую площадку регулировщика и поджала ноги. В ноздри ударил озоновый запах Океана. Я сжалась в комок, уткнулась лицом в колени, а руками — в железные скобы и лестницу. Океан окутал меня, и я взмолилась Тиаре о защите.
— Она спрыгнула? — Маш повернулся к спустившемся в вагон Бергу. Они вдвоём закрыли люк на два зажимных замка. Волшебник же спешно проверял контуры вагона. Просторное помещение заполнилось лёгким потрескиванием защиты под ударами вихрей Океана.
— Не видел, — пробурчал Берг. Маш поёжился.
— Если не спрыгнула, ей же хуже. Пусть не мучается, что ли.
— Сплюнь.
Поезд вошел в океан и принялся таять в сером мареве. Последний вагон скрылся в ничто, уже когда стук колёс первых вагонов стих. Лир доехал до самого конца снежной полосы и оглядел, насколько видел, каменную безжизненную полосу вдоль границы вещественного и невещественного миров. Безумной сестрицы нигде не было. Майя пропала. Лир оглядел пути и на той стороне. Сестрёнки нигде не было, ни живой, ни мёртвой, ни перемолотой в кровавое месиво тяжелыми колёсными парами.
Железные пути уходили в ничто вместе с веткой телеграфа в резиновой трубе.
Значит, Майя уехала так. В Океан. Вряд ли кто-то заботливо пригласил её внутрь вагона.
Он развернул машину и поехал обратно.
Ферах ждал его там же, где сорвался на землю. Из крепости уже приехал лёгкий снегоход, и Римма как раз осматривала его ногу.
— Ты жив? — Лир аккуратно подвёл свою машину к снегоходу Риммы.
— Где Майя?
— Ушла в Океан.
Римма вздрогнула.
— Серьёзно?
— Угу, — кивнул Лир. — Тела я не нашел. Вряд ли её пустили на время пересечения внутрь.
Они замолчали, и Римма в полной тишине зафиксировала сломанную ногу рыцаря и помогла ему влезть в снегоход.
— Поехали домой. Надо как-то рассказать обо всём Рахаилу. Надеюсь, его телеграмма прибудет на Переезд быстрее, чем лесовоз.
15
Океан — это вечный ужас человеческого рода и источник его жизни. Океан — это всё и ничто. Это то, откуда мы все вышли, то, где пылает Извечный Огонь и где в великих эфирных водах медленно дрейфует Великий Мудрый.
Океан не для людей. Довольствуйтесь твёрдой землёй, водой и воздухом, люди. Довольствуйтесь светом Огня, что даёт вам тепло. Но человек по своей природе страшно жадная тварь. Ему мало твёрдой земли, воды и воздуха. Человеку мало редких тропок между землями.
