Ознакомительная версия. Доступно 25 страниц из 123
настоящее место. Он снова контролировал реальность.
Но, спускаясь вглубь подвала, Арман отмечал неровности на грубой каменной стене, похожие на очертания попавших в ловушку существ, которые стремятся вырваться на свободу. Как это свойственно всем монстрам из прошлого.
* * *
Люди в бистро разговаривали вполголоса. К этому времени даже те, кто не присутствовал на вчерашней вечеринке, знали о случившемся.
Габри решил сегодня отказаться от своего розового передника с рюшками, который надевал, чтобы досадить Оливье, – тот все еще хотел, чтобы его принимали за натурала.
– На случай, если его отец решит без предупреждения заглянуть сюда, – пояснил Габри, – как он это всегда делает.
– Ты хочешь сказать, что Оливье так и не сообщил семье, что он гей? – спросила Клара.
– Вот в таких терминах не сообщил.
– А как он объясняет… – Она погрозила пальцем Габри.
– Я побаиваюсь спросить.
– А чего боится Оливье? – Мирна бросила взгляд через пространство зала на красивого, идеально ухоженного, стройного мужчину, который переставлял банки с конфетами за барной стойкой.
Но предположения у нее имелись, поскольку она была психологом.
Оливье боялся неодобрения. Он ненавидел неодобрение сильнее, чем любил одобрение. Мирна знала: это пережиток детства. Вероятно, мальчик, который понял, что он гей и всю жизнь обречен быть предметом осуждения, не находил себе места.
В этот момент, словно вызванная по обещанию суда, появилась Рут.
Она швырнула на стол какой-то значок, потом села на диван лицом к громадному пылающему камину из плитняка.
– Что это? – спросила Клара, беря значок. – Ой, вижу. Это из твоего стихотворения «Увы». – Она закрыла глаза, закинула назад голову, вспоминая. – «И этот обреченный голос из горла рвется моего / и в моем сердце тлеет ее гнев / средь пепла…»
– Хватит, – резко проговорила Рут. – Мы все знаем, что дальше.
– «…остаточной вины», – закончила Клара и открыла глаза. – Это стихотворение о твоей матери.
Здорово сказано, подумала Мирна. «Средь пепла остаточной вины».
Хотя иногда пепел на самом деле – угли, которые только и ждут момента, чтобы вспыхнуть пламенем. Нанести еще больший ущерб.
Они все таили в себе это чувство остаточной вины, хотя одни сумели отряхнуть пепел и пойти дальше, другие же были засыпаны им целиком. Как те несчастные души, погибшие при извержении Везувия. Человеческие формы остались, а плоть выгорела.
Мирна посмотрела на пуговицу. «Не будет ли тогда, как прежде, СЛИШКОМ ПОЗДНО?»
– Эта ужасная женщина продает их, – скривилась Рут. – Собирает деньги на свою кампанию.
– Эбигейл Робинсон? – спросила Мирна.
– Амелия Эрхарт[81], – сказала Рут. – Мы ее нашли. Она и Джимми Хоффа[82] сожительствуют в домике на Старой почтовой дороге. Конечно Эбигейл Робинсон. Кто же еще?
* * *
Изабель Лакост поставила кружку крепкого кофе перед Альфонсом Тардифом и назвала ему свое имя и должность.
Она распорядилась, чтобы Эдуард увидел, как его брата ведут на допрос. Заметила, что они старательно не смотрят друг на друга. Один шел в сопровождении двух полицейских. Другой сидел за тюремной решеткой.
Адвокат Лакомб снова была здесь.
– Вы представляете и этого месье Тардифа? – спросила Изабель.
– Только до того момента, как будут или не будут предъявлены обвинения.
Изабель начала с обсуждения условий туризма на снегоходах в Абитиби. Она хорошо знала этот район и говорила со знанием дела. И казалось, не преследовала никакой цели.
Она знала, что чем дольше будет она ходить вокруг да около, не говоря о главном, тем сильнее будет нервничать человек перед ней. Он, как и его брат, имел мощное сложение. Но этот Тардиф был невысок и коренаст, а с морщинистого одутловатого лица смотрели влажные глаза много пьющего человека.
Изабель продолжала задавать ему безопасные вопросы о маршрутах и снежных условиях до тех пор, пока наконец Альфонс Тардиф не сорвался:
– Слушайте, я знаю, почему я здесь. Но мы не имели в виду ничего плохого. Не…
– Прошу вас, месье Тардиф, – проговорила адвокат Лакомб.
– Нет, я хочу говорить.
Для этого адвокат не советчик, подумала Изабель.
– Вы участвовали в нападении на Эбигейл Робинсон в спортзале два дня назад? – спросила она.
– Уча… нет. – Он вздохнул. – Мы не хотели ничего такого.
– Значит, стрельба была случайной?
– Стрельба была не для того, чтобы убить. Только чтобы заставить ее замолчать. Может быть, напугать. Не убить. Слушайте, Эдуард – настоящий снайпер. Если бы он хотел попасть в нее, то попал бы.
– Он вам об этом говорил, когда попросил спрятать пистолет?
– Не отвечайте, месье Тардиф, – предупредила адвокат.
– Они уже все знают. Я хочу, чтобы это закончилось. Да, я спрятал пистолет.
– А хлопушки?
– И хлопушки. В туалете. Эдуард тем временем отвлекал смотрителя. Такой был план.
– Вы должны были там находиться?
– Нет. Эдуард велел мне убраться подальше.
– Вы видели, что случилось на лекции?
– Нет. Интернета в глубинке Абитиби нет. Но я слышал о том, что произошло. Никто не убит, все живы.
– Но не благодаря вам и вашему брату.
Перед Изабель на помятой металлической столешнице лежал телефон, и она включила воспроизведение видео.
Тардиф смотрел, дыхание его становилось все более затрудненным. Когда стали взрываться хлопушки и в толпе возникла паника, брови месье Тардифа сошлись на переносице.
А потом раздались выстрелы.
– Глупый говнюк, – отрезал он. – Но промахнулся. Как мы и планировали.
– Чуть-чуть.
Лакост остановила воспроизведение.
– Вероятно, кто-то дернул его за руку.
– Кто еще был вовлечен в заговор?
– Никто.
– Зачем вы это сделали, месье Тардиф? – Изабель говорила тихим, спокойным голосом. Явно пытаясь понять. – У вас нет криминального прошлого. Вы и ваш брат честные работящие люди, достойные члены общества. Почему вы вдруг решились на это? Даже если план состоял только в том, чтобы напугать профессора Робинсон, вы должны были понимать, что выстрелы могут вызвать панику. Несколько человек и в самом деле получили травмы. У одного случился сердечный приступ.
– Боже мой, я прошу прощения. Мы не подумали. Он поправится?
– Надеемся. Но если поправится, то не благодаря вам.
Теперь Альфонс Тардиф был зол. Даже впал в ярость.
– Какой же идиот!
– Кто?
Казалось, он борется сам с собой.
– Я. Мы всего лишь хотели напугать ее. Только и всего.
Альфонс Тардиф подробно рассказал о том, где он был в день лекции. С кем. Назвал охотничьи домики, в которых они останавливались.
После чего ему было предъявлено обвинение в пособничестве при попытке убийства.
* * *
В подвале гостиницы и спа Арман разговаривал с Жаном Ги.
– Криминалисты пришли к тому же выводу, что и мы, – сказал Бовуар. – Орудием убийства было полено, подготовленное для костра. Агенты ищут его в лесу.
– Я
Ознакомительная версия. Доступно 25 страниц из 123
