– Хорошо ведет партию! – восхитился Леня. – Иоткуда только что взялось?
Из магнитолы раздался громкий храп, так что даже Лола невыдержала и фыркнула.
– Дорогой! – Судя по всему, Лиза трясла Михаила заплечо. – Дорогой, проснись! Ты еще не рассказал про часы!
– Представляешь, как она сейчас психует! – злораднопрошептал Леня.
– А? – Михаил сделал вид, что очнулся. – Часы –это ключ, понимаешь? Ключ к тайнику с драгоценностями. Прадед закопал ихпоблизости от своей дачи в деревне Разлукино, вот смотри, часы играют этумелодию, «Разлука»… и дальше… дуб… «Аскольдова могила»… спать очень хочется… тызаснешь надолго, Моцарт!
– Во дает! – восхитился Маркиз. – До Пушкина ужедошел!
Из магнитолы доносилась музыка – часы проиграли все тримелодии.
– Я догадался… – сонно бормотал Михаил. – Мы поедемтуда завтра… с тобой… дуб… могила… камень… ножницы… бумага… Я ворон, а немельник!!!
Послышался звук упавшего тела и Лизин голос:
– Спи, дорогой, ты устал… Кто бы мог подумать, он и вправдудогадался…
– Браво! – сказал Маркиз. – Занавес!
Через три минуты из подъезда выскочила Лиза, на ходу попадаяв рукава плаща, обогнула дом, поймала машину на проспекте. Маркиз не спешавырулил следом за бомбистом.
– Сегодня они в Разлукино точно не поедут, поздно уже, азавтра мы с Ухом эту Лизу в такие клещи возьмем, уж не упустим! А мне, Лолка,еще в одно место наведаться нужно…
Леня припарковал машину возле заведения с романтическимназванием «Касабланка».
Несмотря на такое название, это была самая обыкновеннаябильярдная, расположенная в просторном полуподвале. Спустившись по лестнице,Леня толкнул дверь и оказался в помещении со сводчатым потолком, где надмногочисленными столами, покрытыми зеленым сукном, нависали яркиелюминесцентные лампы, от которых остальное помещение казалось еще темнее.
Вокруг столов толпились раскрасневшиеся мужчины с киями. Вокружающей полутьме за столиками сидела прочая публика, выпивая и обсуждаядела.
Хотя Леня неплохо играл в бильярд, сегодня он пришел в«Касабланку» не ради игры.
Ему нужно было встретиться с одним из посетителей заведения,симпатичным старичком, сидевшим за угловым столиком на двоих.
Старичка этого звали Иван Игнатьевич, и выглядел оннастолько солидно и благообразно, что вполне мог сойти за престарелого ученого.В действительности же в прошлом это был весьма знаменитый вор-домушник, закоторым числилось несколько поистине легендарных операций. В частности, именноон четверть века назад умудрился обчистить квартиру городского прокурора.
Сейчас Иван Игнатьевич был уже не у дел, а чтобы обеспечитьсебе неплохую прибавку к пенсии, он подрабатывал, время от времени консультируямолодых коллег.
Именно за такой консультацией и приехал сегодня Маркиз.
– Здравствуйте, Иван Игнатьевич! – проговорил он,приближаясь к угловому столу. – Вы позволите?
– Садись, голубь! – отозвался старик. – Какпоживаешь?
– Прекрасно! А как ваше здоровье?
– Не жалуюсь… а в шахматы сыграть со стариком непобрезгуешь?
– Всенепременнейше!
Иван Игнатьевич расставил фигуры, махнул рукой официанту, итот, не задавая лишних вопросов, моментально принес две чашки крепчайшего кофепо-турецки: в «Касабланке» очень уважали Ивана Игнатьевича и прекрасно зналиего вкусы.
Старик сделал традиционный ход е2 – е4 и поднял взгляд наМаркиза:
– Ну, голубь мой сизокрылый, задавай свои вопросы! Ведь тыприехал не только для того, чтобы сыграть со мной в шахматы…
– Само собой, само собой! – пробормотал Леня, делаярокировку. – Вы ведь человек опытный, со связями… всех в городе знаете…так вот, был такой мелкий фраер по кличке Миксер. Наркотой занимался и прочейгадостью из тех, про которые Минздрав не предупреждает. Крутился возле заведенияпод названием «Юрский парк». Местные, правда, эту забегаловку «Юркиным парком»называли.
– Ну, допустим, – протянул Иван Игнатьевич, передвигаяладью. – Тебе, голубь, шах!
– Шах – это не мат! – усмехнулся Леня, делая ответныйход. – Так что насчет Миксера?
– Как что? Открутился твой Миксер… выключили его из сети иотправили на свалку. Кто его замочил – не знаю, и никто не знает. Так чтоникому он больше не интересен. Да и раньше-то, честно говоря… правильно тысказал – мелкий был фраер.
– Это мне известно, – кивнул Леня, выдвигаяконя. – А на кого этот Миксер работал? У кого он был под крылом?
– У Севы Корейца, – немедленно сообщил ИванИгнатьевич. – Сева – человек крутой, жесткий… от него лучше держатьсяподальше!
– А где его можно застать?
– Я же сказал – лучше держаться от него подальше! Но если ужочень приспичило – возле Троицкой церкви магазинчик есть, всяким стариннымбарахлом торгует…
– Антиквариатом, что ли?
– Вроде того. Так вот это старье там только для отвода глаз,а в задней комнате почти всегда можно Севу застать.
– Спасибо вам, Иван Игнатьевич! – Маркиз протянулстарику конверт с гонораром. – А насчет нашей партии… хочу вам ничьюпредложить!
– Согласен, – хитро усмехнулся старик. – Я ведьвижу, что ты мне мат в два хода поставить можешь…
В Петербурге много антикварных магазинов, но все они непохожи друг на друга, как, по словам Льва Толстого, не похожи друг на друга всенесчастливые семьи. Есть роскошные салоны с огромными витринами, заставленныедворцовой мебелью красного дерева, мраморными статуями и китайским фарфором.Есть крошечные полутемные магазинчики, заваленные всяким разномастнымдопотопным барахлом, представляющим ценность только для какого-нибудьсвихнувшегося коллекционера или безбашенной поклонницы стиля винтаж.
Один из таких сомнительных магазинчиков располагался наИзмайловском проспекте, неподалеку от Троицкого собора. Над входом в негокрасовалась более чем скромная вывеска «Антиквариат. Выезд оценщика бесплатно»,а внутри, на полках и стеллажах, пылились театральные бинокли девятнадцатоговека, бронзовые чернильницы, сломанные веера, лорнеты без одного стекла,бронзовые бюсты Ленина, старые глобусы, треснутые чашки из разрозненныхсаксонских сервизов, дореволюционные театральные афиши, фарфоровые статуэткисомнительного художественного достоинства и предметы вовсе непонятногопроисхождения.
В этот-то магазин вошел мужчина среднего роста, лет тридцатипяти – сорока, относящийся к той группе населения, которую обычно называютлицами кавказской национальности. Подкрутив густые черные усы и надвинув наглаза зеленую кепку, посетитель окинул взглядом магазинные полки и почесалзатылок.
