Книга Парвеню - Анвар Ишемгулов

не обратил на это внимания. Сначала коротко хихикнул, вызвав удивление уже у меня, затем прыснул и рассмеялся во весь голос, держась за живот. Но вот щит, сволочь такая, не снимал. — П-ха! Ха-ха! Я и забыл об этом! И из-за такой мелочи ты напал на аристократический род? Ха-ха! Ты еще забыл про тот грузовик, который так «случайно» выехал на встречную полосу!

Что? Значит… Я стиснул зубы, стараясь не вскипеть. Если впаду в ярость — проиграю.

— Что?.. Забыл?.. Или не знал? Или был только рад, ведь после этого ты, вместо того, чтобы сдохнуть там же, стал главой этого ублюдского рода! — выплюнул Стэмфорд с безумной улыбкой. — Но да ладно! Но даже если ты выйдешь отсюда живым, то Палата Лордов отберет у тебя все титулы казнит прямо там же! — граф стал медленно обходить меня, надсмехаясь. — Хотя, ты отсюда точно не выйдешь! А Госпоже скажу, что тебя случайно убили при нападении.

— Госпоже? — переспросил я, заинтересовавшись, и так же стал кружить, не отрывая взгляда от Стэмфорда. — Вы любитель женской доминации?

— Ха, Ваше высочество, неплохая шутка для покойника! — снова огненный росчерк неожиданно появившегося хлыста, который ударившись по маленькому щиту, опутывает его и мою кисть. Боль от ожога заставляет развеять левый щит, правым же бью по хлысту, от чего тот неожиданно лопается, испустив кучи брызг, как бенгальский огонь. Неожиданно яркий свет ослепляет и меня и графа, но я успеваю им воспользоваться и ныряю под ноги графа. Барьер Стэмфорда свободно пропускает меня, и я резко пускаю весь накопившийся Эфир на щит, заставляя его расшириться.

От толчка снизу враг отлетает назад и падает на бетонный пол. Его защита тухнет, и подвал, который, как оказалось, освещался почти только светом этого щита, погружается во тьму. Граф судорожно порывается встать, но я, ориентируясь только на звук, выстреливаю несколько раз из Дзандзары, которую достал из нагрудной кобуры. И только после этого включаю фонарь на шлеме.

Попал! Граф стонет на полу, схватившись за бедро, но после включения света выставляет кровавую руку на меня и один за другим отправляет на меня огненные лезвия. Такие же, какими пользовался Оливер на нашей дуэли, но ярче и чуть шире.

Мой щит, снова выставленный во весь рост, спокойно принимает атаки, так что я устало подхожу на расстояние плевка к испуганному мужчине и стреляю по кисти, которой он от страха прикрывался от пистолета.

Граф высоко взвыл, прижав дырявую кисть к руке, и почти бессознательно, с расширенными от боли и страха глазами, смотрел на меня, похоже, даже не обратив внимание на то, что я целился по перстню с адуляром на его среднем пальце.

Я уселся на корточки и упёр дуло пистолета ему в подбородок.

— Вот теперь мы с тобой, граф, поговорим. Задумаешь что-нибудь, как Честер, то я убью всю твою семью, понял? — конечно же, никого я убивать не собирался, но графу этого знать не обязательно.

— Д… Д-да… — простонал он, тихо подвывая от боли.

Вот неожиданно. Не думал, что такой человек, как граф, тем более член Ордена Тринадцати, будет таким восприимчивым к боли. Томас Честер, когда понял, что проиграл, вёл себя намного мужественнее. И ушёл, кстати, как боец. Проиграл, но не сдался. А этот?..

— Итак, граф. У меня всего несколько вопросов, от которых будет зависеть жизнь твоих близких. Знаешь, как говорится, око за око. Мне всего лишь нужно знать, что из себя представляет ваш орден, и кто такая «госпожа»? И главное, в какой норе она прячется?

Глава 22

— Спасибо! — Шарлотта мягко улыбнулась безотказному капитану королевской гвардии, который всегда помогал ей, когда ей было что-то нужно.

— Рад помочь, Ваше Высочество! — поклонился капитан, скрыв странную ухмылку, но принцесса, не обратив на это внимание, побежала к себе в покои, прижав к груди толстую папку с документами.

Вот уже почти два месяца девушка изучала всё, что касается её дяди и Мэтта. И если жизнь дяди была проста и скучна, то вот её наречённый во всём, чего касался, немало удивлял.

Захлопнув дверь, Шарлотта бросила папку на стол и развалилась на кресле, кончиками пальцев начав массажировать виски. Мысли разбегались. Хотелось спать, но…

Неделю назад королевство было ошарашено новостью о неожиданной кончине графа Стэмфорда. Параллельно с этим Мэтт перестает выходить на связь и появляется только на занятиях. Сначала девушка подумала, что Мэтт на неё обиделся, но нет. Ежедневные утренние и вечерние сообщения с милыми пожеланиями продолжают приходить ей на мессенджер. Девушка долго терялась в догадках, пока не вспомнила про дуэль Мэтта с Оливером Слимом. Соотнеся те новости и эти, она стала искать в этом направлении, пока случайно не подслушала разговор деда и приехавшего из Ирландии отца, где они упомянули некий орден Тринадцати.

И снова ночи напролёт в дедушкиной библиотеке, блуждания в Сети, скромные попытки вызнать что-то у родственников, пока Лотти не сдалась и не обратилась к капитану стражи. Тот удивился запросу, но пообещал, что постарается узнать что-нибудь.

Толстая папка, лежащая нераскрытой на столе у окна, притягивала к себе взгляд девушки, но она будто боялась открывать её. Вдруг Мэттью окажется врагом рода Виндзор? Шпионом, или террористом? Тогда прадедушка точно не будет слушать любимую внучку, и казнит её рыцаря.

Решительно выдохнув, принцесса потянулась к документам и, открыв на первой же странице, стала читать, пытаясь понять смысл написанного сухим бюрократическим слогом текста:

«Вероятно, террористическая организация, называющая себя Орденом Тринадцати, впервые упоминается после нормандского завоевания и их вступления на престол Британии. До этого ни одного факта, подтверждающего деятельность сей организации, найдено не было. С этого следует вывод, что «Орден» прибыл вместе, или сразу же после нормандцев. В первое время организация ничего из себя не представляла, лишь занимаясь просветительской и врачебной деятельностью в кругу простого люда. Но позже, в пятнадцатом веке, документы королевских чиновников утверждают, что Орден входит в близкий круг общения с высшими чинами королевства. Но, вследствие неизвестных исторических данных, Орден упраздняется, пока в тысяча пятьсот тридцать шестом году вновь появляется в документах. Орден, оставаясь полусекретным, развивается, пока в него, вероятно, не вступает сын королевы Виктории, Эдуард, после смерти королевы-матери открыто заявивший об Ордене Тринадцати, как о поборнике благочестия и борцов за веру.

Открытие Эфира и неожиданная смена династии вновь сводит Орден в тень истории, вплоть до конца двадцатого века, когда пять древнейших родов королевства и десятки родов Ирландии и Уэльса стали погибать при странных обстоятельствах. Доподлинно неизвестно,