* *
Едва на землю опустились сумерки, они вновь вышли на почтовый тракт. Утоптанная дорога не оправдывала столь громкое название к тому же петляла, как убегающий заяц. Но по ней было куда удобнее идти, чем спотыкаться о каждую кочку, пытаясь срезать очередную петлю.
Вынырнув из густого леса, дорога опять сделала крутой поворот, и Дилль увидел впереди небольшую деревню — дворов в десять. Он вспомнил карту — похоже, это Козий Брод.
— Здесь должен быть почтовый ям, — негромко сказал он. — Почтарь обязан выдать нам лошадей.
Окна в домах не светились — то ли жители покинули селение и сбежали подальше от тилисцев, то ли просто все уже спали — всё-таки, время далеко за полночь. Войдя в деревню, Дилль не услышал ни собачьего лая из-за заборов, ни сонного кудахтанья кур в сараях. Когда они подошли к самому большому дому в деревне, на воротах которого красовался полустёртый рисунок мчащегося всадника, Тео сказал:
— Внутри слишком много лошадей.
Дилль уже и сам слышал фырканье и лёгкий топот. Заглянув за ворота, он увидел с десяток лошадей, стоящих у коновязи. И, судя по звукам, ещё несколько стояло в конюшне.
— Здесь какой-то отряд, — шёпотом сказала Илонна. — Видишь рисунок вон на том фургоне? Это тилисцы.
Дилль посмотрел туда, куда показала Илонна. В углу двора стояли три телеги и два фургона. На одном из крытых транспортов красовался трезубец, пронзивший окорок — знак тилисских фуражиров.
— Как поступим? — спросил Тео. — Попробуем напасть или по-тихому уведём лошадей?
Илонна вопросительно посмотрела на Дилля — всё-таки, официальный командир в этом походе он. Дилль задумался. С одной стороны, их задача — как можно быстрее и незаметнее пройти восточный Ситгар, а если напасть на фуражиров и перебить их, то пропавший отряд хватятся и начнут его искать. Да и как-то подло нападать на спящих. С другой стороны, где гарантия, что никто из тилисцев не проснётся в тот момент, когда они будут красть лошадей? Придётся драться и применять магию. А это опять же чревато погоней, если кто-нибудь из фуражиров сбежит.
Неизвестно, к какому решению склонился бы Дилль, если бы Тео не поднял руку, привлекая его внимание. Вампир молча указал куда-то между фургонами. Илонна выругалась сквозь зубы, а Диллю пришлось сначала приблизиться, чтобы разглядеть. Он подошёл к распростёртому на земле телу девчушки лет десяти и потрогал её шею. Холодна, как лёд. Дилль посмотрел на задранное платье, на окровавленные ноги девочки, на избитое лицо и вывалившийся набок язык… Её насиловали, а потом задушили. Или, задушили во время того.
Ярость вскипятила в нём кровь, в глазах всё сразу стало в красных тонах. Дилль услышал, как Тео сказал «А вон и её родители», но глядеть на трупы не стал. Для них он уже ничего не мог сделать.
— Режем! — сказал он, словно выплюнул, и выхватил меч. — Тео, на тебе окна, Илонна — иди к выходу во двор.
Не дожидаясь, пока они займут позиции, Дилль осторожно открыл дверь и шагнул внутрь дома. Благодаря ночному зрению он не задел нехитрую сигнализацию из висящего на верёвке черпака и оловянного блюда. Он вошёл в большую гостевую комнату, где ещё недавно хозяин принимал и угощал обедами королевских курьеров. Теперь тут вповалку спали тилисцы на походных матрацах. Большой стол в середине был завален объедками и пустыми винными бутылками.
Дилля больше не терзали угрызения совести. Наверное, убивать спящих людей нехорошо, но эти твари людьми не были. Кипя от ярости, он рубанул мечом по шее ближайшего тилисца. Глухой удар, бульканье и короткий хрип. Дилль, как демон мщения, метнулся к следующему, вонзил в его горло остриё меча и провернул. Третий тоже умер во сне, а вот четвёртый успел проснуться и даже схватиться за оружие. Коротко замахнувшись, Дилль ударил с оттягом, и голова тилисца со стуком покатилась на пол.
В одной из комнат раздался шум, лязг мечей и короткий хлопок заклинания. Из чёрного хода появилась Илонна с уже окровавленным мечом и принялась рубить просыпавшихся тилисцев. Вдвоём они выкосили тех, кто ещё был жив, и ринулись на помощь Тео, но тот уже вышел в общий зал.
— Их командир спал в заговорённой кольчуге, — пояснил он. — Пришлось применить заклятье. А вы уже всё? Мне никого не оставили?
Дилль оглядел залитый трупами и кровью врагов пол и покачал головой.
— Берём по две лошади и уходим. Хоронить никого не будем.
Оседлав коней, они выехали со двора почтового яма. Дилль остановил коня, спрыгнул на землю и вернулся к телу девочки. Постояв над ней, он поправил задранное платье и тихо пообещал:
— За тебя я заставлю тилисцев кровью умыться. Клянусь!
Он не стал резать себе грудь мечом, как это делал Гунвальд, просто запомнил её худое тельце в разодранном холщовом платье. Вернувшись к друзьям, он влез на коня и дал ему шпор. Говорить никому не хотелось, и до самого рассвета они ехали молча.
Когда на землю опустился утренний туман, они свернули с дороги в лес и выбрали удобное место для днёвки. Тео наскоро приготовил сухой завтрак из хлеба и кусочков солёного сала. Дилль с трудом сжевал свою порцию — есть ему совершенно не хотелось. Он сказал, что будет дежурить первым и остался бодрствовать в компании шести лошадей. Его не занимали мысли об убитых тилисцах — он совершенно не сожалел о содеянном. Дилль думал о том, как поведёт разговор с драконами, когда их найдёт. Он обязан заставить огнедышащих ящеров помочь Ситгару, чтобы больше не видеть мёртвых и изнасилованных десятилетних девочек.
Глава 20
* * *
Юловар стоял в смотровом зале королевской башни — самой высокой в Тирогисе. Обычно он поднимался на предпоследний этаж, чтобы почти с высоты птичьего полёта посмотреть на столицу и пригороды. Но сейчас его привело сюда другое дело — король решил подняться на последний этаж башни. Туда, куда в древние времена садились драконы.
Поднявшись по широкой лестнице, он вышел на крышу. Ветер, не ощущавшийся под защитой толстых стёкол, тут же рванул одежды Юловара и растрепал его волосы. Широкая посадочная площадка была сделана из неровно обработанных каменных плит, чтобы драконы, приземлившись, не скользили, а по краям стояли металлические парапеты — это уже для безопасности обслуги из числа людей. Король посмотрел на тощее деревце, проросшее в щели между каменными плитами. Оно словно было символом упадка. Постояв над растением, Юловар выдернул его и бросил вниз.
— Оно ведь столько лет боролось за жизнь, Ваше Величество, а вы
