Книга Лексикон - Павел Олегович Марушкин

— Вы уже показывали мне это, — Легри поморщился. — Я тогда ясно высказался относительно беспочвенных предположений…

— А теперь появились и доказательства! — торжествующе улыбнулся Фальконе. — Взгляните: список убитых и пропавших без вести… В последнем — только одна фамилия. Интуиция меня не подвела, сэр! Итак, позвольте представить вам нашего Инкогнито. Его имя — Лев Осокин. Рост — немного ниже среднего, худощавого телосложения, черноволос, глаза имеет карие…

— Глаза?

— Не забывайте, этим бумагам свыше двадцати лет… Полагаю, окривел он как раз после исчезновения; кстати, если помните — сэр Дадли тоже был одноглаз… Этот Осокин — вообще любопытнейшая личность. Выходец из черты оседлости — знаете, что это такое, да? Дикие московитские нравы… Единственный способ выбраться оттуда — принять крещение; что он и сделал…

— Выкрест! — в устах француза слово прозвучало грязным ругательством. — Ненавижу эту публику…

— Почему?!

— Да потому, что это худшие представители рода людского… Отвергшие собственное естество, одинаково глумящиеся над верой предков и новообретённой — поверьте, я уже сталкивался с такими! Нельзя жить в двух мирах одновременно, поймите! Такое уродство не просто греховно, оно противно самой душе человеческой! Это разрушители, Фальконе, упыри; они не способны ничего созидать — такова их ядовитая суть. И что самое худшее — они отравляют этим ядом тех, кто имеет неосторожность оказаться рядом! У них нет ничего святого…

— Гм… — Сильвио выглядел слегка ошарашенным горячностью Легри. — Полагаю всё-таки, это отнюдь не вопрос веры. Молодой человек, обладающий блестящими способностями, зачах бы в глубинке… Вы тут упомянули о грехе; но ведь настоящий грех — это губить собственные таланты! Итак, довольно скоро он поступает в Санкт-Петербургский Университет… И — становится членом нелегального студенческого общества. Здесь у меня копии полицейских протоколов; судя по всему, отбытие в экспедицию спасло его от ареста. Кое-кто из университетских товарищей Осокина отправился на каторгу; после «Народной воли» тамошние власти болезненно относятся к любому намёку на революционность.

— Избавьте меня от экскурсов в московитскую политику!

— Как пожелаете. Суть вот в чём: процесс вышел довольно громким, и по возвращении Осокин должен был предстать перед судом. Если верить показаниям его товарищей, он был одним из самых активных членов группы. Это просто штришок к портрету, деталь характера; наш друг — ниспровергатель устоев…

— Ну, а что я говорил вам о выкрестах?! — вставил Легри.

— Итак, юный революционер исчезает на несколько лет: в самом сердце Азии, вполне возможно — там, где покойный сэр Дадли обрёл власть над миром… А теперь вспомните, когда впервые сработал детектор Фокса и куда он указывал? Те самые края, Огюст! То самое время!

— Что ж, поздравляю. Похоже, вы и впрямь выяснили, с кем мы имеем дело… Если только всё это — не череда дурацких совпадений, — нехотя пробурчал француз. — Но это ни на шаг не приближает нас к цели.

— Понимаете… Я всё время пытаюсь разобраться, чего хочет этот человек. Что им движет, каковы его помыслы и устремления… — Фальконе откинулся на спинку стула и задумчиво сощурил глаза. — Если помните, в Праге нам достался его архив; до недавних пор у меня не было времени как следует порыться в этих записях. Но после всего случившегося я исправил свою оплошность.

— И что вы нашли? Перестаньте тянуть, Сильвио — у меня и так нервы не в лучшем состоянии последнее время…

— Я обнаружил две любопытные вещи. Первая — наш фигурант явно интересовался строением Земли. Он, по-моему, собрал все возможные теории — от античности до последних веяний науки. Знаете, когда я понял, что именно объединяет все эти материалы, мне стало не по себе… Он пытается разобраться, как устроена наша планета, Огюст! Он, человек с задатками Бога… Зачем? Что он задумал? От таких вопросов у меня мороз по коже…

— А вторая? — спросил Легри.

— Вторая? А, да… Вторая — вот это, — Фальконе осторожно достал из папки ветхую географическую карту. — Обратите внимание на затёртые линии… Он явно что-то вычислял здесь, верно? Если присмотреться, видно — они сходятся в нескольких точках. Я попытался выяснить, чем замечательны эти края, и тут же наткнулся на знакомую фамилию… По меньшей мере, четыре точки из семи — это те места, где побывал некогда знаменитый путешественник, сэр Дадли Фокс! Но знаете, что самое любопытное? Осокин, судя по всему, повторил некоторые из его маршрутов — а может, даже и все.

— Зачем? — нахмурился француз.

— Полагаю, он ищет там… Нечто. То же самое, что искал и сэр Дадли.

Легри склонился над картой. Тонкие, еле видимые вдавленности от грифеля паутиной оплетали континенты.

— Ну, в Австралии он не был, насколько я знаю… — француз вдруг замолчал и поднял глаза на Фальконе. — Постойте-ка…

— Охотничьи трофеи на вилле Фоксов, — тихонько подсказал Сильвио. — Доисторические твари. Последнее путешествие сэра Дадли.

— Он отправился в Новый Свет! — Легри вскочил на ноги. — Чёртово наводнение и чёртов корабль… Всё сходится! Скорее идёмте!

— Успокойтесь, Огюст. Доешьте вашего омара…

— К чёрту омара! Нельзя терять ни минуты; мы и так упустили бог знает сколько времени… Надо срочно затребовать расписание трансатлантических рейсов! А впрочем… — Легри вдруг замер, уставившись в одну точку.

— Я как раз собирался просить Джека…

— Погодите-ка! — француз хищно усмехнулся. — Мы в любом случае отстаём на несколько дней, так? Если пользоваться обычными транспортными средствами.

— Что значит — обычными? Что вы задумали? — непонимающе нахмурился Сильвио.

— Скоро узнаете… Полагаю, Фальконе, даже вас удивит, насколько широки теперь мои полномочия!

***

«Паровая Душа Стерлинга» рассекала просторы Атлантики. Короткие толстые трубы плевались клочьями чёрного дыма, тут же уносимого ветром, холодные волны обдавали палубу солеными брызгами: броненосец имел чрезвычайно низкую осадку. Океан до самого горизонта был чист: беглецы предусмотрительно держались вдали от привычных маршрутов. Их судно не могло похвастать выдающимися ходовыми качествами. Новые военные корабли Империи имели преимущество в скорости, однако инженер Лидделл приготовил возможным противникам немало сюрпризов. В палубном настиле отворились неприметные люки; повинуясь слаженным движениям призраков-матросов, полезли вверх сложные складные конструкции, состоящие из парусины, стали, упругого тиса и множества тросов-растяжек. Не прошло и пяти минут, как на ветру тяжело захлопали два огромных, непривычной формы паруса — нечто среднее между веером и крылом нетопыря. Скрипели лебёдки, с негромким шорохом раздвигались телескопические реи, хлопали на ветру складки серой ткани, улавливая воздушные потоки… «Паровая Душа Стерлинга» ощутимо прибавила ход, вдоль низких бортов заиграли пенные буруны. Капитан вышел на палубу и с самодовольным