Фантом, казалось, опечалился ещё больше. Поник, ссутулился, словно больная ворона на ветке. И лица почти не видать за острыми смоляными прядями.
— Я тебе не врал ни разу, — шепот царапал слух, — и я пришел, чтобы просто посмотреть… как ты спишь.
— Не врал? — я подскочила на кровати, — а вот это все? Все, что ты мне говорил?
— Это правда, — шелестел фантом, — когда я тебе говорил, что тебя хочу — правда. Когда я говорил, какая ты вкусная — правда. И сейчас говорю, какая ты была красивая, когда спала. Тихо так, словно цветок эллериума перед тем, как раскрыться навстречу ночи.
Я опешила. И снова возникло впечатление, что я медленно погружаюсь в трясину недоговорок и лжи. Однажды я уже испытывала это чувство, в замке Ферн. Ничем хорошим это не закончилось.
— Как же так, — вкрадчиво спросила я, — ты вешаешь мне на уши лапшу, красивую такую, пышную. Цветок эллериума, да? А твой хозяин меня ненавидит, или терпит с трудом. Кому из вас мне верить? Или, что самое правильное, нельзя верить вообще кому бы то ни было из города Теней?
Фантом развернулся ко мне, оперся на руку — хотя мог бы этого и не делать. Он плавал в воздухе, был полупрозрачным. Наверное, оттого, что хозяин сейчас не прилагал усилий по созданию материального фантома.
— Он дурак, — без обиняков заявила копия Эриса аш Исси, — он пытается ломать меня, пытается убедить меня, то есть самого себя, в том, что люди — это зло, и что ты ничего не значишь, так, пыль под ногами. Он уже устал бороться с самим собой, то есть, со мной, но упертый, как ваши ослы. Он отвергает саму мысль о том, что ты вкусная и для него тоже, и что не нужно отказываться от того, что хорошо и правильно, только потому, что желание Эриса Аш-исси внезапно совпало с извращенным желанием его брата. То есть, конечно, брат желал его унизить и растоптать, но на самом деле подарил то, что было нужно самому хозяину все эти годы.
— Ну, знаешь ли… — прошептала я, не имея ни малейшей идеи, что говорят в ответ на такие заявления.
Фантом утвердительно кивнул с легкой улыбкой. Улыбкой, той самой, по которой я так скучала! Проклятье…
— Да, у теней все сложно, — сказал он, — а как может быть просто, когда твоя внутренняя суть может покинуть тело и болтать о том, о чем не следует?
— И что, ты постоянно выбираешься из тела хозяина?
Я невольно хихикнула, вдруг представив, как фантом выскальзывает из Эриса Аш-исси, расстегнув какие-то внутренние застежки у того на животе.
— Напился он сильно, — с притворным сочувствием вздохнул фантом, — потерял контроль над своей внутренней сутью. Первый раз с ним такое, чтобы так набраться. А все после чего? После того, как понимание твоей вкусности начинает медленно доходить до него. А он сопротивляется, извивается, как уж на сковородке.
Я покачала головой.
— Знаешь, мне все это не нравится. Даже если ты и говоришь сейчас правду — в чем я сильно сомневаюсь. Но мне бы хотелось, чтобы ты — и настоящий Аш-исси пришли к какому-то совместному решению относительно меня. А еще лучше, отпустили бы меня домой.
— Так я и есть настоящий Аш-исси, — едва слышно пробормотал фантом, — я есть то, что у него глубоко внутри, то, что никто не видит. А ты — видишь, тебе повезло.
— О, да. Мне повезло просто непередаваемо!
— Конечно, повезло, — он вздернул бровь, а у меня перед глазами — сад герцога ле Ферн, и луна, и легкие, тревожащие душу ароматы осени…
— Что дурного в том, что ты вышла замуж за представителя королевского дома? — спросил фантом.
— Что хорошего в том, что мой муж смотрит на меня как… как… — я на миг запнулась, выбирая выражение, — как на племенную кобылу, которой надо понести? Что хорошего в том, что он не видит во мне существо, которое может чувствовать, которому бывает больно от его холодности?
И умолкла.
Пожалуй, сболтнула лишнего, как будто и мой фантом выбрался наружу. Великолепно!
Я потерла ладонью лоб, устало махнула рукой.
— Уходи. Я хочу выспаться. Наступит утро, и у меня будет под рукой Желток, и много книг, и как-нибудь я дотяну до того момента, как твоему хозяину все это надоест, и он меня отпустит… уходи.
Фантом укоризненно покачал головой, но не стал спорить, а начал медленно таять. На его губах играла загадочная улыбка, а я снова поймала себя на том, что тогда, в саду герцога ле Ферн, я чувствовала себя почти счастливой.
* * *
Желток мне здорово помогал, грусть уходила. А ещё поутру меня ждал футляр, обтянутый синим бархатом. Внутри я нашла тяжелый браслет из белого и желтого золота с изумрудами. Сперва я хотела отправить Аантэ с этим футляром обратно к мужу, да еще и передать на словах, мол, нечего таким образом пытаться откупиться от собственной совести, но затем передумала. Если дело дойдет до побега, мне придется где-то и на что-то жить, и вот тут подарочки Аш-исси, выполненные искусным мастером, будут кстати. Я молча застегнула браслет, полюбовалась на игру камней в солнечном свете. Да, так будет правильно. И погладила спинку Желтка.
… Это были странные дни. Я совершенно свободно бродила по дому, гуляла по саду — никто мне не препятствовал. Муж мой… избегал моего общества, даже по ночам не являлся, так что меня периодически так и подмывала передать ему ехидную записочку — мол, а как же приказ брата?
А ещё у меня появилось очень много свободного времени, которое я смогла полностью посвятить изучению книг в библиотеке Аш-исси. Меня интересовало два вопроса: что такое промежуточное звено, которое могло бы спасти наш медленно гибнущий мир, и нельзя ли использовать магию для исцеления недугов?
Что ж… Ответ на первый вопрос я нашла довольно скоро, дней через пять копания в толстых фолиантах. Нашла — и опечалилась, потому что теперь точно знала: ни один из народа Теней на это не пойдет. Промежуточным звеном, возвращающим материю мира к равновесию, мог стать новый город Теней, созданный для человека и привязанный к человеку. В общем-то, не было в этом ничего невыполнимого за исключением одного маленького, но важного нюанса: когда тень создает город — хоть для соплеменников, хоть для человека, она развоплощается. Умирает, то есть. Сомнительно, что хоть одна тень была готова пожертвовать собой ради тех, кого они считали ниже себя, да и вообще, по большей части ненавидели. Единственным утешением во всем этом оставалось то, что процесс разрушения материи мира — очень, очень долог, и скорее всего — я успею умереть, мои дети, мои внуки и их внуки и правнуки, прежде чем наступит окончательно разрушение. Если, конечно, это можно назвать утешением… А ещё я вычитала, что в истории множества миров, по которым путешествовали Тени, случалось и такое, что сами люди — если среди них были могущественные маги, а сама магия достаточно развита — открывали порталы и уходили искать другие миры. Возможно, люди именно так и пришли в наш мир.
Магией целительства я занималась почти месяц. Добыла книги, которые, как мне казалось, наиболее подробно описывают приемы целительства у теней, перечитывала их, пытаясь разобраться в основных принципах чуждой мне магии. Поначалу я тешила себя надеждой, что магия шедов схожа с нашей, потому что герцог ле Ферн приловчился использовать резерв Эриса для своих плетений. Именно эта надежда заставляла меня раз за разом возвращаться к непонятным абзацам, разбирать их, рисуя схемы на бумаге — и мои старания оказались вознаграждены.
