— Ну, — выдохнул Джордан, — давайте попробуем.
И они начали разом. Словно только вчера расстались друг с другом после очередного удачного концерта. Голоса Шелли и Кэти легко подхватывали слова памятной им песни.
Тени тут и тени там,
Тени рыщут по волнам,
Всходят вверх и сходят вниз,
Тени лезут на карниз;
Тень мелькает при огне,
Тень танцует на стене,
Тень…
Их голоса сливались в единую живую гармонию. Подобно волнам в океане, светлая, чистая мелодия покачивалась, заполняя собой все пространство небольшой уютной студии.
Тень ползет при свете дня,
Тень преследует меня;
Тень добра и тень греха.
Поступь тени так тиха,
Что крадется, как во сне,
Тень минувшего ко мне.
Тень…
К женским присоединились и слились в единый хор мужские голоса. Песня звонкой, трепещущей птицей взвилась под самый потолок. Потом голоса стали гаснуть один за одним, как гаснут свечи в «Прощальной симфонии» Гайдна. Несколько мгновений мелодия еще дрожала между гулко вибрирующими стенами, не затем ее светлый трепет стал утихать, и, наконец, смолкшей комнате лишь глухо билось сердце барабана.
Музыканты радостно переглянулись в наступившей вслед за этим тишине.
— Черт возьми! — воскликнул Джордан. — А ведь мы в замечательной форме. Даже трудно поверить.
— У нас и правда прекрасно получается, — поддержал его Ларри.
— Будем продолжать в том же духе.
Репетиция действительно прошла так же успешно, как и началась. Кончалась одна песня, начиналась другая. Музыкальный экстаз охватил всех присутствующих. Никто и не думал об отдыхе. Время летело незаметно.
И лишь в самом конце репетиции, когда замолкли последние аккорды исполненной ими баллады, раздался стук в дверь. На пороге стояли Тара и Джереми.
— Извините за вторжение, — виновато произнес Джереми, — но Пегги просила передать, что обед безнадежно остывает.
— Обед? — удивилась Шелли. — А разве уже время обедать?
— Шесть часов, — показала на часы Тара.
— Вот это да! — весело закричал Ларри. — Выходит, мы репетируем уже восемь часов и ни разу не вспомнили о времени.
— Это потому, что вам сегодня очень хорошо все удается, — заметила Джуди.
— Правда? — отозвалась Шелли. — Вот здорово!
— Да, — сказал Джордан, — мы сегодня прекрасно поработали. Так что вполне заслуженно можем идти обедать.
— Ты, должно быть, очень устал. — Тара взяла его под руку, стараясь прикасаться как можно ласковее.
— Нет, что ты, — ответил он ей, приветливо улыбнувшись.
У Кэти вновь стало тягостно на душе. Конечно, она сама виновата. Ну поразвлекся Джордан недельку с бывшей женой, а теперь решил взяться за ум. Хорошо хоть он не догадывается о сексуальной ориентации Джереми. А то бы ей совсем пришлось худо: мало приятного оказаться посмешищем.
Она решительно повернулась спиной к Джордану и вышла из студии. Джереми поспешил за ней следом.
— Постой! — крикнул он ей вдогонку. Я тут из кожи вон лезу, разыгрываю твоего любовника, ты не замечаешь, что я хотел тебя обнять!
Кэти обернулась и внимательно посмотрела на него:
— Ну что ж, обними меня, преданный любовник.
И Джереми сгреб ее в объятия. А Кэти, тесно прижавшись к нему и якобы самозабвенно зажмурившись, заметила краем глаза прошедшего мимо них Джордана.
Когда Кэти и Джереми спустились вниз, их уже поджидал длинный накрытый стол, уставленный роскошными блюдами. Вокруг хлопотали девочки, стараясь помочь Пегги.
— А где бабушка? — спросила их Кэти.
— Во дворе, — ответила Брен.
Кэти поспешила во внутренний дворик. Глянув на гостевой дом, она вновь припомнила загадочную ночную историю и подивилась ловкости той давешней незнакомки. Кто бы это мог быть? Впрочем, сейчас важно другое. Нужно попросить на ночь у Джордана пистолет, чтобы он не считал себя обязанным охранять ее. И успокоившись на этой мысли, Кэти обогнула с левой стороны бассейн и увидела Сэлли и Джеррита. Они почти соприкасались головами, и у нее возникло невольное подозрение: уж не целуются ли они?
— Мам! — окликнула Кэти.
— А, это ты, — улыбнулась ей Сэлли.
— Обед готов, — произнесла Кэти, с удивлением разглядывая их лица. — Извините, если я помешала.
— Что ты, — невинно посмотрел на нее Джеррит. — Как ты можешь помешать нам?
— Но мне показалось, что вы обнимались.
— Мы просто вздремнули на плече друг у друга.
— Не притворяйтесь. Я рада за вас. Ведь человек никогда не должен терять надежду найти свое счастье, даже если его молодость далеко уже позади.
— Вот ведь несносный ребенок! — воскликнула Сэлли, укоризненно качая головой. — Все, что ты сказала, прекрасно. Но о нашем возрасте могла бы и промолчать.
Кэти весело рассмеялась и поспешила обратно в столовую. Она действительно была искренне рада возникшей между Сэлли и Джерритом симпатии. Хотя и боялась, что это приведет к новым неприятностям для нее. Ведь если они будут жить вместе, Кэти еще чаще, чем раньше, будет слышать тягостное для нее имя Джордана.
Обед прошел бурно и весело. Музыканты радовались успешно проведенной репетиции. Поминутно за столом раздавался смех и не утихало счастливое возбуждение. Джордан, извинившись, во время десерта ушел к себе в комнату сделать несколько звонков. А оставшаяся компания, окончив обед, шумно высыпала во внутренний дворик наслаждаться прохладой и нежными ароматами наступившего вечера и, весело болтая, живописно расположилась в разноцветных шезлонгах вокруг бассейна.
— Когда же будет позволено и нам, непосвященным, послушать, как вы играете? — спросила Тара.
— Но никто ведь и не запрещает слушать нас тем, кто этого желает, — ответил ей Ларри.
— Неужели действительно у вас все идет так гладко? — пожал плечами Джеррит. — После такого перерыва?
Шезлонг Сэлли находился рядом с его шезлонгом. Кэти подумала, что они теперь, вероятно, по-настоящему счастливы. Оба прожили большую, непростую жизнь, оба любили и оба потеряли любимых людей и познали сполна красоту и мудрость любви. Их нынешнее счастье можно считать заслуженным даром, венцом их нелегкой жизни.
— Мне кажется, что вы играете даже лучше, чем раньше, — заметила Джуди. — Быть может, это потому, что Кейт уже не досаждает вам своими проблемами.
И Кэти припомнила другую репетицию. Они тогда только что вернулись из Европы, только что прошли тот злосчастный таможенный досмотр, когда у них обнаружили наркотики. И Джордану явно было не по себе. А тут еще половина музыкантов опаздывала на репетицию, и это окончательно выводило его из себя.
