Синяки под глазами сильно бросались в глаза, бледная кожа, насупленные брови, потрепанные волосы, которые порядком отросли и их нужно было стричь. Ник завернулся в шерстяное лоскутное одеяло, которое волочилось за ним по полу.
– Что случилось? – озабоченно спросила Майя.
– Депрессия.
Ник развернулся и потопал обратно. Майя стояла на пороге, не зная можно ей входить или лучше уйти.
– Не собираешься заходить – закрой дверь с той стороны, – просипел парень. Голос у него был севший.
Майя закрыла за собой дверь очутившись в квартирке Ника.
– Я тебя слушаю, – Ник уселся за обеденный стол, на котором не было свободного места от пирамид кофейных чашек, – слышал про твой особый контроль с завтрашнего дня – погано.
– Ты в сентябре спускался в Око Ночи? – спросила Майя.
– Было дело. Но только я в отличии от тебя умнее.
– Что ты оттуда доставал и для кого? – Майя проигнорировала грубость парня.
– Зачем тебе эта информация?
– Мы с Ильёй, – Майя заметила, как на втором имени Ник скривился, – пришли в Академию с целью найти сердце Полуночника, завладеть им и остановить то, что он творит в Губернии Ночи. Остановить его тенефикацию.
Ник внезапно стал серьёзным.
– У нас одна цель, Ник, помещать Полуночнику превратить всех в бездушных теневиков, ты же понимаешь. Мы на одной стороне, пусть у нас и были разногласия… но мы не враги с тобой.
Ник почесал крючковатый нос.
– Я хорошо общаюсь с Линой.
Майя скептически выгнула бровь.
– В ДРУЖЕСКОМ ключе, – сделал акцент Ник, – она тоже здесь оказалась не от хорошей жизни. Мы не афишировали нашу дружбу, но периодически оказывали друг другу услуги – она миллион раз прикрывала ТОПП. В сентябре она рассказала мне о приближающемся разводе с ректором, о том, как боится, что её сошлют обратно к отцу. Она всю жизнь свою просидела запертая в башне и не хотела вновь туда возвращаться. Ей нужны были гарантии, что Полуночник не отправит её назад. И она просила меня выкрасть из Ока Ночи свой обручальный пояс.
– Я сама держала его в руках – фыркнула Майя, – он конечно дорогой, но, по сути, безделушка.
– Если бы это была безделушка… – ответил Ник, – то Полуночник был не прятал его там, и не поднимал на уши всех, чтобы отыскать этот пояс, когда пару дней назад я вновь выкрал его по просьбе Лины из ректорского кабинета.
– Пояс не может быть сердцем. Или… может?
– У него очень мощная пряжка, я тебе скажу. Весит он килограмм шесть. Пояс столько не может весить, женский особенно. Пояса с сапфирами, которые изготавливают на нашем заводе, максимально весят полтора килограмма. Обручальный пояс Лины – это заказная работа, его специально изготовили для…
Ник замер, открыв рот.
– Для чего? – спросила Майя.
– Какую символику несут обручальные кольца? – в глазах Ника загорелись живые огни.
– Ну ими принято обмениваться.
– Да. И для чего? – Ник пытался подтолкнуть Майю к нужной мысли.
– Не знаю, как обмен сердцами… ох ты ж…
Майя открыла рот и с уважением посмотрела на Ника.
– Пояс – это сейф, а внутри пряжки храниться сердце губернатора. Отсюда он такой странный и тяжелый.
– Ник, ты гений!
Майя уже вскочила, собираясь бежать, но опомнилась, вспомнив, что до сих пор не знает, где спрятан пояс.
– Ты знаешь, где пояс сейчас находиться?
Ник кивнул, но говорить явно не собирался.
– Ник, пожалуйста.
– Ты подставила мне подножку, во время второго подвига во дворце 23 губернаторов, – это был не вопрос.
Майя виновато кивнула.
– Это того стоило?
– Нет… Прости меня, – сказала Майя, – я очень несправедливо поступала с тобой эти полгода. Прости меня… – Майя вспомнила все свои поступки по отношению к Воронову и поняла, что пояс ей не получить, – я пойму, если ты не откроешь мне тайну.
Майя, шаркая ногами напарилась к выходу. А ведь она была так близка к сердцу губернатора.
– Я всё ещё зол на тебя, но если бы не был, то предложил бы покопаться в дымоходе в Зале Каминов.
– Спасибо тебе.
Майя подошла к Нику и крепко его обняла. Парень заключил её в объятия в ответ.
– Майя, – сказал Ник отпуская её, – будь осторожна с поясом. Все те разы, как он попадал ко мне – у меня ослабевал иммунитет. Все хронические болячки, которые не проявляются сейчас, будто просыпаются и начинают тебя атаковать. Я пятый день не могу справиться с очередным приступом хронической депрессии.
Майя хотела было сказать Нику, что на неё не действуют никакие ослабители иммунитетов – но прикусила язык, вспомнив, что нельзя всем рассказывать про масколикость.
Майя двинулась в Зал Каминов. Сейчас по расписанию были библиотечные часы и в зале никого не было.
Девушка осмотрела камины. Четыре камина из трёх оказались муляжами и не имели дымоходов. Дымоход имел лишь один – тот через который подземельцы могли нелегально выходить из Академии и возвращаться обратно.
Майя прыгала в каминном проёме, вся измялась в копоти, но смогла-таки нащупать какое-то углубление в стене дымохода. Один из кирпичей был вынут, образовывая что-то типа полки. Там лежал тяжелый сверток.
Майе удалось схватить свёрток, который упав, чуть не дав ей по башке. Девушка развернула измазанную копотью белую ткань и обнаружила серебряный пояс Лины.
Выйдя из камина, Майя собрала все свои силы подняла пояс высоко над головой и кинула на пол. Мраморные плиты пола треснули, а сама серебряная пряжка раскололась на две половинки. Внутри была полость, а в ней сияло огромное размеров с кулак сердце.
У Майи аж задрожали колени – она нашла сердце Полуночника.
Сердце не походила на человеческое. Оно было угольно-черным, местами посеревшим, старым и дряхлым. Тому, кому оно принадлежало было больше 250 лет. Сердце еле стучало, казалось, что оно пропустит следующий удар. Но вопреки всему – оно продолжало упорно биться.
– Добралась-таки, – Майя услышала знакомый ненавистный голос Гадюки.
На этот раз она была одна. Её фигура в змеином приталенном пиджаке и леопардовых лосинах вышла из-за белых восковых сталактитов посреди зала. Всё это время она наблюдала за Майей из своего укрытия.
– Как ты попала на территорию? Полуночник не мог тебя пустить. Это убежище.
– Не мог. – согласилась Гадюка, – и не пустил. Но это не Полуночник.
Из-за спины Гадюки показалась Мида. Она не смотрела на Майю – она глядела в пол.
– Твоя часть сделки выполнена, – Гадюка повернулась к немой теневице и кинула ей ключи, – забирай свою маму.
