и включал свет, заботясь, чтобы она не запнулась о что-нибудь и не загремела на пол, ибо Женька даже в пустой квартире найдет обо что запнуться и расшибить себе лоб.
– Да моя комната в коммуналке и то меньше!
Гостиная тоже оказалась свободна для ее фантазий. В ней не было мебели, зато у камина стояла корзина с пледом и носками с оленями.
– Боже, Андрюша! Носки с оленями! Ты даже их купил! Ты все запомнил! Это самый лучший подарок в моей жизни!
Женя не кружилась в танце и даже не прыгала на месте, но вся буря восторга, какую она сейчас переживала, прекрасно отражалась на порозовевшем от волнения лице.
– Носки? То есть можно было просто купить тебе носки?
Засмеявшись, Женя вернулась в спальню. О ней Андрей позаботился чуть больше – там стояла кровать.
– Нравится?
– Нравится, – улыбнулась она, но улыбка чуть померкла. – Словно намек, что мне пора уйти из твоей жизни…
Рысь вздохнул:
– Во-первых, я купил тебе квартиру, потому что могу ее купить. Решил, что нужно пользоваться с умом и толком своими возможностями. Независимо от того, как у нас с тобой все сложится дальше, эта квартира твоя. Не хочу, чтобы ты впредь болталась по коммуналкам. Во-вторых, Дольчегабана, ты в своем репертуаре. Папа подарил тебе машину. Ты теперь воспримешь это как намек, что самое время сесть и уехать куда-нибудь подальше?
– А папа подарил мне машину? – вспыхнула Евгения.
– Это еще один сюрприз. В одной из своих розовых коробок найдешь ключи. Но только не сейчас. – Посмотрел на шикарный вид из окна, и услышал тихое падение на пол чего-то легкого: то упало ее платье.
– Это лучшее, что ты когда-либо делала, – повернувшись, сказал он.
* * *
Проснувшись, Женя не застала Андрея дома. Он уже куда-то уехал по делам, а она так крепко спала, что не заметила его ухода. Не помнила, чтоб он куда-то с утра собирался, впрочем, его постоянное отсутствие стало привычным.
Сварив чашку кофе, Женя окинула мысленным взором предстоящий день. Как бы ей ни хотелось остаться в своей новой квартире, вернуться домой все равно придется, ибо, кроме вечернего платья и той простыни, в которую она укуталась вместо халата, больше вещей у нее здесь не было. В дополнение к этому еще и Виктор Олегович захотел срочно о чем-то поговорить. Признаться, Женя немного насторожилась, что же это за важный вопрос, который он не мог или не хотел обсуждать с ней по телефону.
Теряясь в догадках, Женя поехала домой. Сменив изрядно помятое вечернее платье на удобный спортивный костюм, пошла на поиски свекра. Виктор Олегович прогуливался по саду, заодно играя с собакой. Он бросал мяч, Бруня весело рвалась за ним вперед, лаяла от радости, а потом тащила его обратно к нему. Если Виктор Олегович задерживал у себя мяч дольше, чем это казалось собаке допустимым, она снова заливисто лаяла. Старик посмеивался, лицо светилось неподдельной радостью. Женя знала, что он привязался к собаке, хотя не желал этого признавать. На Брунгильде новый ошейник, и игрушку, которую кидал Виктор Олегович, Женя ранее не видела. Шерсть у собаки блестела, бока округлились; Бруня перестала быть жадной и уже не бросалась на еду, как будто ее до этого год не кормили.
– Добрый день, – улыбнулась Евгения.
– Ну, все, все, загоняла ты меня. Отдыхай, – улыбнулся старик не то собаке, не то Жене, и потрепал Бруню по шерсти.
Овчарка бросила синий мяч у его ног и села у лавки, тяжело задышав и высунув язык.
– Признайтесь, вы с ней подружились.
– Подружились, – Рысь снова погладил собаку. – Она умная. И отзывчивая. Как же по-другому? Пришлось подружиться, она ведь теперь с нами живет.
Бруня, словно подтверждая ответную любовь к Виктору Олеговичу, вильнула хвостом и замолотила им по земле. Что-то было общее у Рыся и этой старой немецкой овчарки. Наверное – годы опыта. Оба они старые, умудренные жизнью.
На улице было хоть и безветренно, но прохладно, и Женя забеспокоилась:
– Виктор Олегович, давайте зайдем в дом. Не хочу, чтобы вы простудились. Сейчас погода самая обманчивая. Только кажется, что тепло, но на самом деле тепла уже нет.
– Есть тепло, есть… и надо наслаждаться им, пока не наступила зима. Да и зима уже не страшна. Сколько мне осталось… этих зим…
– О, боже, что за разговоры! – оборвала его Евгения. – Что за настроение!
– Молодежь, – засмеялся он. – Как вы не любите слышать простую правду жизни.
– Не люблю, – призналась Женя и проворчала: – Будто больше поговорить не о чем.
– Пойдем прогуляемся. Обсудим кое-что. Хочу посоветоваться.
Женя удивилась. Что же он задумал, раз хочет ее совета?
Взяв его под руку, она пошла по аллейке рядом с ним шаг в шаг. Бруня сначала навострила уши, ожидая, что ее позовут, но команды «гулять» не поступило, и она улеглась на лавку, сложив, как обычно, голову на передние лапы.
– Мне кажется, я совершил ошибку, – начал свекор.
– Что случилось? – озабоченно спросила Женя.
– Я про Андрея. Я втянул его в свои дела, почему-то подумал, что так и должно быть.
– Возможно, действительно так и должно быть.
– Я вижу, как ему тяжело.
– Что вас натолкнуло на эту мысль? – удивилась Женя. – Я ни разу не слышала, чтобы он жаловался. Он сейчас очень увлечен работой. Весь в делах.
– Сложно это – доказывать сыну, что он что-то для тебя значит, когда целая жизнь прошла. Он взрослый человек. Без меня он из мальчика превратился в мужчину. Иногда мне кажется, что между нами нет ничего общего, кроме фамилии. И эту он не хотел брать, я его заставил. Он совсем другой.
– Вам стоит узнать его поближе, – осмелилась Женя дать совет. – Прислушаться к нему. Посмотреть, как он поступает в тех или иных ситуациях.
– Я пытаюсь. Но, кажется, все мимо. Возможно, если бы я его воспитывал, он был бы мне ближе. Он был бы другим.
– Он вырос хорошим человеком.
– Да, это верное. Со мной он мог запросто вырасти раздолбаем…
– Я не то имела в виду.
– Я знаю, – улыбнулся Рысь. – Шучу, конечно. Понимаю, что ты хотела сказать.
– Андрей хороший человек. Гораздо лучше, чем хочет казаться.
Виктор Олегович
