Воронцов смутился, вздохнул, а затем выпалил:
– Я с вами решил отправиться! Понимаешь, Алексей, мне уже скоро восемнадцать стукнет, а я все за книжками сижу да по балам отираюсь. Вон Александр Македонский в восемнадцать лет уже войсками командовал в битве при Херонее. А я что?! Знаешь, надоело быть книжным червем. Ведь так и состарюсь, ничего не свершив.
– Ага… – Алексей иронически посмотрел на юношу. – Значит, в Александры Македонские решил податься? Ну, а я здесь при чем? Я в поход на Индию не собираюсь. Если уж так приключений захотелось, так вон сейчас Россия с Пруссией воюет. Вот и послужи отечеству. Ты ж, наверное, к какому-нибудь полку приписан?
– К Измайловскому, – пробормотал Саша. Он еще больше смутился, покраснел, а голос его задрожал от обиды и с трудом сдерживаемых слез. – Только батюшка с дядей на войну не отпускают. Толку, говорят, от тебя там никакого не будет, тебе, мол, только с книжками у теплой печки воевать. А мне обидно! Да ты не беспокойся, я не буду обузой. Я и стрелять умею, и шпагой недурно владею.
Алексей смотрел на красного, чуть не плачущего юношу и чувствовал себя последней сволочью. Но, представив Сашу со шпагой против толпы разъяренных зомби, решительно покачал головой. «Лучше уж чувствовать себя сволочью, чем увидеть растерзанное тело этого начитанного оболтуса», – мелькнула мысль.
– Нет, извини, друг, но я не могу тебя с собой взять. Дело, которое поручил мне граф, сугубо конфиденциальное, и без его разрешения я эту тайну разглашать не имею права.
Но Саша оказался упрямым и явно не хотел так просто отказываться от своего решения сопровождать ученика Сен-Жермена.
– Ты же знаешь, я разговаривал с господином графом, просил его взять меня в ученики, но он отказал. Понимаю, что не достоин этого звания. Но я хочу доказать обратное – и докажу это! – Юноша упрямо взглянул на Алексея, а затем, помедлив, тихо добавил: – Не прогоняй меня… пожалуйста.
Молодой человек с тоской посмотрел на Семена, который молча стоял в стороне и в разговор господ не вмешивался.
– Ехать бы, барин, надо. – Старый солдат обреченно вздохнул. – А то и так из-за твоих прогулок до ночи в Гатчину уже не поспеем. Вишь, и погода портится, как бы дождь не начался. – Семен озабоченно посмотрел на темнеющее небо и полез на облучок. – Тут верстах в десяти трактир был – там и заночуем, а уж утром решим, что да как.
– Ладно, – махнул рукой Алексей, – поехали, а то, и верно, задержались здесь.
«Дорога долгая, может, и удастся еще как-нибудь избавиться от этого любителя приключений, – подумал он. – Например, пошлем обратно в Питер с «важным письмом» к Сен-Жермену».
Саша сразу повеселел, ловко вскочил на лошадь и, красуясь, загарцевал рядом с рыдваном.
– Друг мой, а ты почему в карете? – спросил оживившийся Воронцов. – Верхом гораздо приятнее ехать, да и быстрее.
– Потому… – буркнул раздосадованный Алексей. В отличие от юного последователя Александра Македонского, он особой радости не испытывал.
– А все-таки? Не поверю, чтобы ты верхом не умел ездить. Может, хворь какая?
– Да нет у меня никакой хвори! – разговаривать, высунувшись из окна кареты, было неудобно. – Просто меня лошади боятся.
– Боятся?! – изумился Саша. – А почему?
– Кто ж их знает? Я спрашивал – не отвечают. Можешь сам спросить, авось с тобой будут разговорчивее.
Саша замолчал, то ли обиделся, то ли размышлял о странном отношении лошадей к своему другу.
Опасения Семена оправдались – дождь все же пошел. Налетел с холодным северным ветром, прошелестел по опавшим листьям, забарабанил по крыше кареты, горохом рассыпался по дорожной пыли. Недовольные лошади зафыркали и пошли быстрее, переходя на рысь.
Алексей, задернув шторку на окне, чтобы брызги не залетали в карету, с некоторым злорадством слушал ругань Воронцова-младшего.
– Потерпи, Александр Романыч, – послышался голос Семена. – Вон за тем лесочком деревушка будет, а в ней трактир справный. В нем господа останавливаются, что в здешних лесах охотятся.
– Да знаю я, – буркнул Саша, – чай, не первый раз этой дорогой еду.
К трактиру подъехали, когда уже стемнело. На широком дворе было людно. Громоздкая карета почти перегородила дорогу к большой избе на высоком подклете[10]. Среди десятка лошадей озабоченно сновали трактирные слуги и вооруженные люди. Вероятно, кто-то из охотников решил переждать здесь непогоду.
Алексей, выбравшись из кареты, поежился под порывом холодного, пропитанного дождем ветра и посочувствовал Саше. Юный искатель приключений утратил свой боевой задор, его волосы, ранее собранные в элегантно завитый хвост, растрепались, а с мокрой, обвисшей треуголки стекала вода. Юноша растерянно топтался в луже, высматривая среди мелькавших во дворе людей того, кто позаботится о его лошади. Но на него – знатного господина – внимания не обращали. Семен сочувственно покачал головой.
– Не переживай за лошадку, Александр Романович. Наш Хенну о ней позаботится, иди в избу скорее, а то простудишься. – Старый солдат вздохнул и тихо добавил: – Эх, дите неразумное!
Внезапно Алексей насторожился – острое чувство опасности заставило его принюхаться. Запах некроманта был так силен, что молодой человек с трудом сдержался, чтобы не зарычать. Он закрутился на месте, высматривая врага, затем, сообразив, кинулся к трактиру мимо удивленно шарахнувшегося Воронцова. Взлетел по ступенькам, с грохотом открыл дверь и ворвался в небольшой полупустой зал, заставленный столами и круглыми табуретами.
Врага Алексей увидел сразу. Тот сидел в центре зала и что-то хлебал из миски, утирая рукавом сальные губы. Рядом примостился звероватого вида седой мужик с бутылкой. Он из нее пил, игнорируя стоящую на столе глиняную кружку. Стук двери заставил некроманта вздрогнуть, он поднял голову от миски, увидел Алексея, закашлялся и, нечленораздельно мыча, стал тыкать ложкой в сторону вошедшего, видимо, стараясь привлечь внимание своего напарника.
Молодой человек не стал ждать, когда эти двое опомнятся, одним прыжком оказался около них и пнул по столу, который вопреки ожиданиям не перевернулся, но массивная дубовая столешница ударила Шнайдера в грудь, и тот рухнул на пол. Дикая ярость пробудила зверя, и Алексей, зарычав, бросился на врага. С трудом сдерживаясь, чтобы не вцепиться зубами в горло, ударил кулаком. Некромант завизжал, брызгая кровью из разбитых губ. Сзади раздалась хриплая брань, и сильный удар по голове заставил Алексея ткнуться лицом в пол. На мгновение молодой человек потерял сознание, но быстро очнулся и рывком откатился в сторону, уворачиваясь от второго удара. В голове звенело, сквозь туман проступила бородатая рожа напарника некроманта. Громила, ругаясь, вцепился ему в горло, приподнял над полом. Алексей захрипел, пытаясь вздохнуть, увидел блеснувшее лезвие ножа и пнул противника в живот, тот охнул, пошатнулся, но хватки не ослабил.
