за сотню евро. Если и это дороговато, тогда сгодится черный пенал для карандашей от Бена за пять евро или нечто подобное.
Потом я зашел в небольшую галерею рисунков и объяснил, что ищу что-нибудь парижское. Продавщица показала рисунок с видом Эйфелевой башни.
– Ну, не совсем такое парижское, – сказал я, добавив, что интересуюсь творчеством художников, живших в Париже.
Она рассмеялась:
– Все они когда-то жили здесь, в то или иное время.
Она показала мне открытку с изображением Нового моста, в 1985 году обернутого тканью Христо (псевдоним двух человек – Христо Явашева и Жанны-Клод Дена). Открытка была вставлена в рамку, подписана Христо (вероятно, мужчиной), а на обратной стороне стоял штамп о подлинности. Это как раз и было самое парижское, только вот мне показалось, что 350 евро – дороговато для открытки.
Продавщица предложила посмотреть папки с рисунками, и я быстро нашел открытки, которые мне очень приглянулись. Это была серия черно-белых гравюр Огюста Бруэ, художника с Монмартра конца XIX века, и его балерины мне показались даже более реалистичными, чем на картинах Дега. Все гравюры были с факсимильными подписями и стоили по двести евро – куда меньше, чем полотна Дега. В той же папке я нашел и абстрактные рисунки в стиле Арпа, но менее известных художников, и разнообразные виды Парижа, написанные или нарисованные в период с 1900-го по 1960-е годы, все по сто или двести евро. Плюс в том, что в таких местах вы всегда можете торговаться, – с умом, конечно, это ведь искусство, а не подержанная машина.
Я перешел на другую сторону улицы Сены и заглянул в одну из моих любимых парижских галерей, галерею Поля Пруте. Из-за неудачного имени, которое на жаргоне звучит «Поль испортил воздух», бедный владелец галереи испытывает настоящий шок, заказывая номер в отеле, однако, несмотря на проблемы с фамилией, его галерея – одно из лучших мест в Париже, где можно купить немного старины.
Галерея была открыта более века назад, и складывается впечатление, что продавцы застряли в том же времени. Молодые или пожилые, они одинаково спокойные и бледные, словно никогда и не выходили в мир.
Стены здесь заняты не картинами, а деревянными стеллажами с папками, набитыми сплошным искусством. Вы можете зайти (предварительно позвонив в дверь и дождавшись заветного щелчка, поэтому не стоит рядиться под панка или самурая) и расспросить обо всем, что вас интересует. У них есть все. Вы ищете религиозные гравюры XVI века? Пожалуйста. Итальянские акварели XIX века, современные абстракции, английские карикатуры? Все для вас.
Я снова поинтересовался видами Парижа. Вопрос, конечно, из разряда туристических, но ко мне отнеслись с таким вниманием, будто я спросил о рисунках с автографами Мане. Все три толстые папки, которые мне вручили, оказались настоящим сокровищем. В них хранились удивительные гравюры Парижа XVII века с изображением песчаных берегов и покачивающихся на Сене лодок. Это были времена, когда сразу за Тюильри открывалась сельская местность. В папках я нашел и виды Бастилии, когда тюрьма гордо стояла у ворот города. Это был маленький средневековый замок, который стал известен всему миру только после того, как был разрушен. Мне понравились и картинки запущенного тенистого сада Марэ XIX века, где в зарослях полыни притаились бордели, и деревенского Монмартра с ветряными мельницами. Но больше всего запомнились рисунки дворцов и садов XVIII века, в том числе и Елисейского дворца, где сегодня находится резиденция президента, а на картинке солдаты свирепо поглядывают на художника: революция витает в воздухе.
Все эти кусочки парижской истории искусства стоят около сотни евро, чуть больше, чем еда в ресторане Мишлена. Лично я лучше съем сэндвич в café на углу, но куплю произведение искусства.
Да, я все-таки встретил и Арпа – красивую маленькую гравюру, на которой изображена (это я теперь точно знаю) пара выпуклых пупков. И, насколько я понял, цены на Арпа растут. Видимо, коллекционеров предупредили…
Слава с молотка
Еще одно типично парижское место, где можно относительно недорого приобрести картину или скульптуру, – это Друо, аукционный дом неподалеку от Grands boulevards. Это некое подобие «секонд-хенда» универмага «Галери Лафайет», где вы сами предлагаете цену. Здесь «отовариваются» парижские ценители искусства и антиквариата, а рядовые парижане могут купить предметы старины по бросовым ценам.
Место довольно необычное. Нарочитая современность (стеклянное здание в стиле семидесятых, небольшие эскалаторы между этажами) вперемешку со старыми традициями (красные ковры, привратники и постоянное чувство, что находишься в доме Бальзака) создают ощущение эксклюзивности. До недавних пор все, что происходило в этом доме, было тайной за семью печатями, но вот в конце 2009 года завеса рухнула, и по самой что ни на есть парижской причине…
Одно время служащих Друо, ответственных за доставку всех товаров на предпродажную оценку и собственно аукцион, легко было распознать по черной форме с красными воротничками. Их называли Savoyards[264], это прозвище приклеилось к ним еще с 1860 года, когда, в знак признательности местным жителям, поддержавшим присоединение Савойи к Франции, император Наполеон III издал указ, согласно которому в Друо могли работать только уроженцы этой области. После 1980 года жителям других регионов тоже разрешили носить красные воротнички, но в организации работы аукционного дома по-прежнему присутствовали странности – должностные обязанности савояры распределяли, подбрасывая игральную кость. Выбросишь «шесть» – будешь отвечать за ювелирные украшения. Выбросишь «единицу» – будешь таскать шкафы.
Их работа ограничивалась не только перемещением и перекладыванием вещей, они также вели учет поступающих лотов, что их и погубило. В 2009 году группу савояров обвинили в том, что они не смогли устоять перед соблазном и припрятали особо ценные предметы, включая картину Курбе. Провернуть такую аферу было делом плевым, особенно если хозяева умирали, а их имущество выставляли на продажу, чтобы оплатить налог на наследство. Убитые горем родственники, как правило, забирали себе лучшие вещи, не замечая пропажи бабушкиных старинных часов, серебряных подсвечников или (возможно) картины эпохи преимпрессионизма.
Как писала тогда газета Le Figaro, нескольких савояров обвинили в куда более крупном мошенничестве – при поставках больших партий мебели они срывали дверцы со шкафов или подушки со стульев, а затем покупали испорченный предмет мебели на аукционе по более низкой цене. Затем шкаф или стул снова собирали и уже в идеальном состоянии продавали за немалые деньги.
Эти махинации долго сходили с рук: если поступала жалоба, то все «пропавшие» части и предметы сразу же «находили», и все подозрения снимались.
В конце 2009 года восемь из ста десяти служащих Друо были осуждены за кражи, на что французские СМИ отреагировали с
