— У Васьки уточним, — проговорил он, пока Денис еще что-нибудь не выкрикнул. — Она и зелье сварит успокоительное, только не кричи пока. Так вот, в отличие от некромантов и рыцарей метаморфы и колдовско-ведьмовская братия вполне живы во всех смыслах. Значит, стареем и умираем мы, как и люди, пусть не столь быстро и легко.
Денис кивнул, показывая, что услышал.
— Со временем у некоторых из нас срывает крышу и эти некоторые ищут способы продлить жизнь и, главное, молодость. Ну, а способов, как ты понимаешь, не так уж и мало. Некромантов Навь держит, они и стареть, и молодеть чуть ли не по желанию могут, рыцарей за сорок ты встретишь разве лишь среди высших магистров, их питает их цель и слепая вера в человечество. Вера вообще чудеса творит, если не знаешь.
— Да как раз наоборот, знаю, — прошептал Денис, но получилось все равно громко.
Злат поглядел осуждающе. Денис демонстративно побил себя по губам и развел руками: мол, ничего не могу сделать.
— Поехавшие на молодости и вечной жизни сверхи высасывают и то, и другое из людей и себе подобных, которые послабее. Причем, часть силы сожранных переходит к ним. Эта тварь сумела тебя заморочить потому, что подготовилась к встрече, выследив и убив какую-нибудь ведьму. И, судя по всему, она не впервые такое проделывала.
Денис вздохнул.
— Ладно, пошли к Ваське. Кузя тебя опять подлечит, а она зелье сварит, заодно и подумаем, как дальше быть, — сказал Злат, добавив: — И, Денис. Извини, пожалуйста, я вовсе не покушаюсь на твою свободу и точно не представляю в роли златовласой принцессы, которую следует по сказочным обычаям хватать и тащить в свое логово, но ты переезжаешь ко мне. Места хватит. Диван есть. Шкаф готов перетащить в большую комнату. Даже два.
Денис фыркнул и предпочел спрятаться за просьбу не говорить, хотя недавно и сам пришел к решению перебраться в грифонье логово.
Вещи он собрал быстро. Злат в коридоре даже не успел заскучать. У подъезда толпился народ. Старушки, обычно сидящие на лавочке, устроили стихийный митинг, попеременно указывая то на разоренный цветник, то на окно.
— В следующий раз поганцы пианино выкинут, вы помяните мои слова, — услышал Денис и улыбнулся.
Глава 20
У волка с собакой мало общего, однако городские жители лишь провожали взглядами хромающую и едва переставляющую ноги «псину». Связываться с Татьяной не хотел никто, как и не нашлось смельчаков, готовых ее остановить. Некоторые доставали из карманов мобильные телефоны и хмурились, выискивая контакты соответствующих служб. Другие снимали, намереваясь выложить «горячий материал» в социальные сети. Заголовки, наверняка, не станут блистать оригинальностью.
Будь она в форме, непременно огрызнулась на зарвавшихся человечков. Впрочем, не случись с ней падения из окна, вряд ли она ковыляла по улице на виду у многочисленных зевак. Пару раз чувствительный звериный слух вычленял разговоры, но внимание уплывало, заволакиваясь усталостью и слабостью, каждый шаг стоил усилий. Перекидываться она и не думала: в людской личине ее разве только скорая увезет, причем сразу в реанимацию, если не в морг. Зверь хоть как-то функционировал, но следовало найти место, где можно отлежаться.
Укрытие никак не находилось. Татьяна готова была, наплевав на гордость, выбрать даже мусорные баки или первый попавшийся подвал. Однако все встреченные по дороге помойки прекрасно просматривались, а подвалы оказались заколочены или их давно облюбовали кошки, поднимающие нестерпимый ор каждый раз стоило ей приблизиться. А еще — воронье. Птицы чувствовали появление в городе крупного хищника, собирались в стаи и кружили над головой. Не ровен час, примутся атаковать, и пусть заклевать насмерть не смогут, ослабят еще сильнее и выдадут ее местоположение: после открытого нападения на человека, рыцари точно не станут сидеть сложа руки. Наверняка Денис верхом на своем приятеле уже спешит в Орден.
«Проклятый мальчишка! — бесновалась Татьяна, невольно ускоряя шаг. — Где только свел знакомство с грифоном? И почему последний заинтересовался каким-то хилым человечишкой? Может, он преследует те же цели, что и она? Решил перехватить ее добычу?»
Она осознавала недоступность Дениса теперь и искренне негодовала, ругая себя за нерасторопность. Насколько она успела понять, грифон был молод и неопытен, однако биться с ним на равных волчица не сумела бы все равно. Разве лишь съела бы кого-нибудь особенного… вот только попробуй поймай его теперь.
Остановившуюся рядом машину она едва заметила. Так, промелькнуло нечто крупное на периферии зрения, а может, сознание уже почти уплыло, оставив единственную цель для слабеющего звериного тела: идти вперед, пока не подогнутся лапы. Она намеревалась, собрав остатки сил, отпрыгнуть в сторону и бежать, но серый седан ничем не походил на фургон ветеринарной службы, а затем ее окликнули, и Татьяна застыла на месте. От сидящего за рулем черноволосого мужчины пахло сигаретным дымом, который она терпеть не могла. В любом другом случае она скрылась или бросилась, но не в этот раз.
— Хочешь жить, запрыгивай. Рыцарям не отдам, — произнес он.
Определить сверх ли перед ней или человек у Татьяны не вышло. Впрочем, об Ордене он знал.
«Неважно», — решила она, направившись к гостеприимно отворенной задней дверце автомобиля, осторожно переступая порожек и без сил валясь на сидение, застеленное старым шерстяным одеялом. Убежище ей сейчас было необходимо, а отплатить за услугу она сумеет потом.
***
— Что такое не везет и как с этим бороться? — спросил Женька у садового гнома, примостившегося на клумбе возле входа в супермаркет.
Гном вопрос проигнорировал, продолжая улыбаться радостно и даже немного заискивающе. Анютины глазки тоже не спешили удостоить Женьку ответом.
Вроде, каблукам положено ломаться у дам, даже в гололед вышагивающих на тонких шпильках, однако абсолютно такая же напасть не миновала и Женьку. Сколько он себя помнил, у него всегда летела обувь в районе каблука или давала трещину по всей подошве. Гадость не обходила стороной ни дешевые ботинки, ни их более дорогие и достойные аналоги, ни даже кроссовки или кеды. Вот и в этот раз: вышел из магазина и едва не навернулся на грязи после недавно прошедшего дождика (прячась от него и свернул в супермаркет), глянул на туфли и выругался: каблук не то чтобы отлетел совсем, но отошел от подошвы, придав походке пьяную неустойчивость.
Небо, кутающееся в шарф из сизых туч, вспыхнуло. Многоэтажки осветило несколько зарниц, и терять время, беседуя с неодушевленными предметами, показалось глупым. Выругавшись для обозначения ситуации еще
