и до настоящего момента. Объекты, организационные формы, научный и прикладной выход, уровень секретности и его соблюдение, надежность руководства. Параллелизм. Поэтому начинай с самого начала.
– Слушаюсь. В свое время двумя молодыми аспирантами была выдвинута одна бредовая, но весьма плодотворная идея. Эту идею предали анафеме все наши ведущие ученые. Группу возглавили молодые талантливые ученые. Один, мой тезка, Анатолий Иванович Шабалдин руководит сибирским филиалом нашей организации, а другой – Валентин Викторович Антипов, которого мы за глаза до сих пор зовем ВВ …
– Но им удалось заинтересовать Президента Академии Наук, доказать перспективность и работам дали ход. И тут стало получаться такое! Короче, через год в тайге заработал научный центр по этой проблеме под руководством Шабалдина, а сам ВВ возглавил секретную группу, заброшенную в США для оценки проводимых там аналогичных работ и для получения секретных данных …
– Спецгруппа была небольшая, работала там долго, даже удалось вплотную приблизиться к их мозговому центру и внести некую дезориентацию в их работы, но кардинальных полезных результатов группой получено не было. Если нужно, я могу об этой части работ доложить подробнее.
– Сибирский центр возглавил умнейший и талантливый физик, натура необузданная и увлекающаяся. Молодежь под его руководством за короткий срок успела сделать столько, что всей Академии не снилось. Там же, по ходу дела, выделилась группа исследователей, которые считали основным направлением не исследования основ явления, а физико-химические исследования. Получение новых продуктов и новых знаний интересовало их в последнюю очередь. Так сказать не вглубь, а вбок, тем более их исследования были вполне безопасны …
– К моменту принятия решения о создании под Москвой научного центра коллектив ученых разделился на две части: физхимики и исследователи-прикладники. И центр стали создавать для физхимиков, и его ввели в первую очередь.
– Почему именно центр физико-химических исследований? Разве эти исследования определяют практический выход?
– Нет, потому что они громче всех орали о своей незаменимости и необходимости. Не секрет, что научную степень легче всего получить за комплекс физико-химических исследований. Эти параметры объективно существуют, сиди и меряй, а потом аккуратно перепиши и переплети. Поэтому среди физхимиков было больше кандидатов и докторов наук, а это – знакомства в Академии.
– А другая группа исследователей?
– Объективно там было больше талантливых ученых, но там были аварии. А этот факт тоже кое-кто использовал в своих целях. Хотя все открытия были там, у исследователей. Но строить центр и город стали для физхимиков.
– Но все же учитывая, что наибольшую отдачу давали исследователи-прикладники и их работы бурно развивались, поблизости стали закладывать еще один научный центр для проведения чисто исследовательских и прикладных работ. После некоторых злоключений эту работу возглавил я и мне удалось быстро ввести в строй этот центр.
– Вы работали один?
– Что вы! У меня были такие прекраснее помощники, вернее единомышленники – без них ничего бы не получилось. Коробки, инфраструктуру я могу и сам, но приборы, установки, направление работ, аналитику обеспечивали они.
– Там, в Сибири, было несколько аварий с человеческими жертвами?
– К сожалению. Погибли самые талантливые исследователи, что дало возможность физико-химическим мышкам возвысить голос. Сейчас у нас три центра. Центр «Солнечный» в Сибири, наш Центр с опытным заводом и Центр физико-химических исследований.
– Какую продукцию выпускают эти организации?
– Сибирский центр занимается исследованием конструктивных свойств создаваемых нами новых материалов, пилотными работами по нанотехнологиям, проектом «Био» и выпуском различных материалов для промышленности, в частности для полупроводниковой техники. В том числе некоторых изотопных материалов высокой степени чистоты. С деятельностью сибирского центра непосредственно связана проблема особых свойств психики человека.
– Телепаты? Прошу прощения, Анатолий Иванович, вы – тоже телепат?
– Увы. Это довольно тяжкий груз.
–Удалось выяснить причины многочисленных появления таких аномалий в одном месте?
– Почти. Прошу разрешения доложить отдельно.
– Хорошо. Итак, московский Центр?
– Московский Центр занимается промышленным выпуском большого числа наших серийных продуктов, что прекрасно сочетается с глубокими исследованиями. Продукты идут непосредственно на наш опытный завод и дальше внедряются там по мере возможности, или выпускаются по заказам потребителей. Номенклатура весьма обширная. Тесно работаем с целым рядом институтов Министерства обороны, среднего машиностроения, электронной промышленности. Не забываем и более простых вещей – например, для нашего колхоза выпускаем синтетический заменитель дизельного топлива, моторного масла и вскоре надеемся получить аналог авиационного керосина.
– А третий центр?
– Третий центр функционирует обособленно.
– Почему?
– Во-первых, область исследований этой организации лежит где-то в стороне от наших работ, не затрагивает серьезных проблем и практического приложения не находит. Методологически их исследования весьма слабы. Кроме того, все исследования в этой организации проводят на устаревших установках, из-за чего нередки недостоверные данные. И, во-вторых, за все время существования этой организации не произошло ни одного практического внедрения, а вот случаи нарушения режима секретности были. Так же произошла одна серьезная авария с человеческими жертвами, которую можно было предотвратить, да амбиции руководства не позволили.
– Как налажен обмен информацией между этими организациями?
– Московский и сибирский центры работают в тесном сотрудничестве. Иное просто невозможно, тем более что многие ученые работают при необходимости и здесь, и там. База отчетов – общая, как и система секретности. После нескольких предотвращенных случаев утечки информации отчеты наших центров физхимикам передаются в очень ограниченном объеме. Их отчеты мы получаем, но все попытки их использования оказалось тщетными.
– Кто определяет тематику и финансирование физико-химиков?
– Академия наук.
– А вашу?
– Военно-промышленная комиссия и Средмаш.
– Какова ваша личная роль в научном руководстве центрами?
– Позвольте, доложу я?
– Пожалуйста, Владимир Альбертович.
– Когда встал вопрос о вводе в строй центра, построенного Свиридовым, то руководство физико-химического центра обеспокоилось и попыталось прибрать его к рукам. Для этого они инициировали заслушивание на закрытой секции Академии наук тематики нового центра и его руководителя. Я там не присутствовал, но по сведениям там произошло … нечто.
– А именно?
– Собрались именитые люди, пришел руководитель центра физико-химических исследований – сидят, болтают. Постепенно начали обсуждать теоретические проблемы нового явления. В беседу включился мужчина, которого сперва приняли за представителя органов. Слово за слово – дискуссия, да интереснейшая, как мне передали. Где-то через час председатель спохватился – где же приглашенный новый руководитель, сколько можно ждать? А Свиридов говорит – так мы с вами давно уже обсуждаем. Посмеялись.
– И что же?
– Свиридов вел научное обсуждение как минимум на уровне присутствующих академиков, а иногда ставил их в тупик. Начальник центра физико-химических исследований был полностью деморализован и люто возненавидел Свиридова. Свиридов имеет степень кандидата педагогических наук и доктора технических наук. Причем при присуждении ученой степени была горячая схватка – какую степень присуждать: технических наук или физико-математических.
